Любовь и другие мысленные эксперименты

Что-то быстро промелькнуло в уголке глаза. Тик. Тик. Тик. Рейчел качнула головой, вспомнив, что не одна. И все равно сегодня хороший день. Все дни хорошие. И любой из них — праздник, так она теперь считала. У каждого жизненного этапа он свой, у нее же настало время прощальной вечеринки.

Интересно, расскажи она Грегу про праздник, стало бы ему легче ее навещать? Наверное, нет, он ведь и от смерти собственного отца постарался отстраниться. Насколько Рейчел было известно, никаких поминок в Иллинойсе не устраивали; родители Грега недолюбливали гостей. К тому же, наверное, проводить свои последние дни вот так было в какой-то степени кощунственно. С тех пор как врачи озвучили очередной прогноз, Рейчел старалась ничего по этой теме не читать. Да и не верилось как-то, что существуют книги, где умирающим советуют проводить каждый день так, будто у тебя целая вечность в запасе и ничего тебя не колышет.

Наверное, надо будет посмотреть литературу по этому вопросу, когда она в следующий раз окажется в библиотеке. Они с Хэлом договорились в ближайшее время сходить куда-нибудь вместе, а библиотека с недавних пор стала ее любимым местом. Не какая-то определенная: они обошли уже почти все городские в Восточном Лондоне, а с корочкой Элизы заглянули еще и в несколько университетских. Больше всего Рейчел нравились маленькие библиотеки в жилых кварталах, но их, к сожалению, осталось совсем немного. Новомодные книжные святилища поражали помпезностью; среди томов «Британики» прошлого века уютно расположились компьютерные терминалы. Зато сами книги тут как будто не жаловали, использовали для оформления интерьера, как в какой-нибудь кофейне.

Рейчел натянула рукава джемпера на запястья и оглядела свои ноги. Ступни от плиточного пола отделяла лишь тонкая ткань носка, и пальцы у нее онемели от холода. Она взяла стакан, пузырьки с лекарствами и пошла на второй этаж.

Поверх выросшей у кровати стопки книг лежал потертый томик в твердом переплете, между страниц были заложены две открытки. Одну Рейчел использовала как закладку, вторую же просто привыкла вкладывать за обложку книги, которую в данный момент читала. Взяв в руки томик, она вытащила первую карточку. Картинка на ней была в стиле Кейт Гринуэй: девочка Викторианской эпохи в длинном платье и ботиночках стояла возле массивной входной двери. Рисунок выцвел от времени, но красный капор девочки, из-под которого выбивались непокорные каштановые кудри, по-прежнему ярко выделялся на фоне строгого серого строения и палевого платья. На оборотной стороне красивым материнским почерком было выведено: Рейчел, родная, каждый день я жду, что в замке повернется ключ и я увижу свой лучик солнышка.

Открытку Рейчел нашла в коробке с вещами, когда ее родители в последний раз переезжали.

— Тебе тут что-нибудь нужно? — Свое отношение к содержимому их девонского дома мать выразила, презрительно фыркнув и вздернув подбородок. — Все безнадежно отсырело. Этот дом пытался всех нас убить.

Рейчел выбрала кресло-качалку и потертый саквояж, набитый письмами. На всех вещах — книгах, пластинках, коврах и занавесках — темнели пятна плесени. Отец разжег во дворе костер и норовил сжечь все, до чего сможет дотянуться. Вместе с соседом они стащили со второго этажа матрас и тоже швырнули его в кучу тлеющих тряпок и книг. А после стояли и смотрели, как он медленно превращается в груду металлических пружин.

— Твой отец пироманьяк, — заявила мать. — Весь в своего старика. Такой же контрол-фрик.

Рейчел наблюдала за мужчинами из окна гостиной, где мать руководила упаковкой вещей.

— А хоть какие-то психические отклонения нашу семью стороной обошли?

Мать смерила ее взглядом:

— Рейчел, не принимай все на свой счет.

Родители уехали из Англии и поселились на северо-восточном побережье Бразилии, со временем обнаружив, что там не менее влажно, только плюс ко всему еще жарко и смрадно. Отец по-прежнему писал картины, а мать, видимо, занималась капоэйрой и накуривалась в уличных кафе. С дочерью они общались в основном по электронной почте, а с тех пор, как ей поставили диагноз, стали присылать ссылки на статьи о народных методах лечения. Рейчел пыталась им звонить, но мобильный был только у матери, а та либо не слышала сигнала, либо не желала поднимать трубку. «Может, с другими она разговаривает, — думала Рейчел, снова и снова нажимая кнопку вызова. — С теми, кто не умирает или, по крайней мере, делает это не так быстро». Мать неплохо умела ухаживать за больными, но не терпела безнадежных случаев. «Знаю, дорогая, это ужасно, но я просто не понимаю, чего ради стараться, если он все равно умрет». В Форталезе было пять часов утра. После шестого гудка Рейчел дала отбой.