Любовь и другие виды спорта

— Это глупо, — продолжил я. — Бессмысленно. Нелепо. И абсолютно нечестно по отношению к человеку, которого ты обидел. Но в тот момент ты ни о чем таком не задумываешься. Ты просто выплескиваешь свою злость и раздражение, не понимая, что ударит это не по тому, кто стал причиной твоей злости, а по человеку, который тебе дорог. Ты ведешь себя как последняя свинья, сам того не сознавая.

Я облизнул губы. Коллеги Сары уже выглядели не такими напряженными, кое-кто даже смотрел на меня с очевидным сочувствием. Да и дама у проектора уже не излучала прежней враждебности. Уж не знаю, почему они смягчились. То ли до них дошел смысл моего сумбурного спича, то ли им просто стало жалко клоуна, выставившего себя на посмешище. Пора переходить к сути дела, пока они не опомнились и не выставили меня вон.

— Пару недель назад, в пятницу, я повел себя отвратительно, гнусно повел. Я позволил себе то, чего позволять был не должен. Ни под каким видом. Потому что все было в прошлом, потому что у меня появилось настоящее. И сейчас я пришел сюда, чтобы извиниться и объяснить все. И сказать, что на самом деле вовсе не такая свинья и вовсе не такой безмозглый. Я не могу исправить то, что случилось. — Я перевел дух. — Но я прошу о понимании. И о снисхождении. И я больше всего на свете хочу загладить свою вину. Мне просто нужен шанс. И если мне дадут его, я сделаю все, чтобы исправиться. Просто нужно позвонить. Только позвонить.

Я замолчал. В просторной комнате стало очень тихо. Удивительное дело, но никто не торопился выгнать меня взашей. Более того, на лицах прибавилось сочувствия. Странно, но мою речь все эти дипломированные и наверняка опытные юристы выслушали с очевидным интересом. Даже дама у проектора выглядела уже… нет, не сочувствующей, но не такой агрессивной.

— Спасибо, — искренне сказал я, глядя на нее. — Спасибо и простите за вторжение.

Потом развернулся, обогнул секретаршу, глаза у которой были как блюдца, и быстро вышел в коридор.

* * *

Я парил над асфальтом и казался себе настоящим героем. Уличные звуки слились в один странный, приглушенный, словно подводный, гул. Черт знает, что я сейчас натворил, но ничего такого я в жизни еще не делал. Столь решительного и необратимого. Столь отчаянного. И безрассудного.

Я чувствовал себя слегка пьяным, в голове звенело, но это был приятный звон. Как будто закончил марафон или взобрался на трудную вершину. Удивительно приятное ощущение. Я сделал то, что задумал. Пусть все вышло совсем не так, как планировал, но я изложил все четко и ясно. Получилось даже эффектней и оригинальней, чем задумывалось. Если бы я мог предвидеть, что ожидает меня в офисе — если бы знал о трех десятках слушателей, — то никогда бы не отважился.

А ведь получилась нешуточная проверка на вшивость. И на серьезность намерений. И я ее выдержал. Не дрогнул. Сам не знаю как, но не дрогнул, дошел до самого конца. Остается только гадать, что в результате из этого выйдет, и как все сложится, и что решит Сара, но я сделал все, что мог сделать, и даже немножко больше. Теперь слово за Сарой.

И слова этого ждать долго мне не пришлось.

— Джек! — раздалось сзади.

Я обернулся. Ко мне решительным шагом торопилась Сара, едва не сбивая прохожих. Лицо напряжено, плечи опущены, руки грозно рубят воздух. Мне и в голову не приходило, что она захочет догнать меня. Меня настолько поразила и одновременно испугала свирепость ее вида, что я застыл на месте.

— Какого черта? Что это было, Джек? — прокричала она, когда между нами оставалось еще несколько метров.

Спрятаться было негде, поэтому я попытался взять себя в руки.

Обогнув последнего пешехода, Сара резко остановилась передо мной.

— Так что это было? — повторила она.

— Сара…

— Как ты мог так поступить?

Я тяжело вздохнул:

— Я просто должен был тебе сказать.

— Что сказать?

— Попросить прощения за то, что случилось.

— И только?

— Да.

— Ты что, не мог просто позвонить?

— Нет.

— Почему же?

— Потому что… потому что по телефону все не так.

— Как это «не так»?

— Я хотел сказать, что раскаиваюсь, и объяснить, почему так случилось. И что со мной происходило. И почему случилось то, что случилось. Еще про Ким хотел объяснить. — С каждым словом я терял способность связно выражать мысли. — И что вообще происходило между нами и со мной.

Она не скрывала раздражения:

— Что ты несешь?

— Я отталкивал тебя, Сара.

— Отталкивал меня?

— Да! Понимаешь, я слишком долго колебался, прежде чем пригласил тебя на свидание. Я боялся впустить тебя в свою жизнь, да я вообще всего боялся!

Ее глаза зло блеснули:

— А ты уверен, что мне это нужно? Уверен, что я хочу войти в твою жизнь, а? Почему ты так уверен, что я спала и видела, как ты наконец соберешься с духом, откроешь дверь и пустишь меня в свою чертову жизнь?!

— Ты хочешь сказать, что равнодушна ко мне? И все, что было между нами, — плод моего больного воображения?

— Что — все? Бога ради, Джек! Да что между нами было? Одно свидание! Одно-единственное! Да и не свидание даже, а так, ужин. Да и тот пошел насмарку!