Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести

Огромное каменное перо, обмотанное пестрой изношенной веревкой, торчало черным силуэтом на фоне густо-синего вечернего неба. Застрявший между пером и скалой камень заткнул, как пробка, глубокую расщелину. На веревке висели растерзанные кроссовки, пара лысых галош, несколько карабинов и каска. На пробке, укрывшись одной пуховой курткой, лежали Андрей и Валера. Андрей курил, облокотившись о каменный выступ. Валера, чуть свесившись, смотрел вниз.

Дул ровный сильный ветер. Далекий серебристый горизонт моря еще освещался солнцем, а земля внизу уже затянулась мглой, сквозь которую мутно проступали бледные огни Ялты и ее городов-спутников, соединенные между собой пунктиром дороги, идущей вдоль самого берега.

— Ну и холодина сегодня, — нарушил молчание Андрей.

— Это муссон, — уточнил Валера. — Теплый ветер тибетского нагорья…

— С чего бы это?

— Ясно с чего, — Валера взял у Андрея сигарету, — к нам едет Сережа Борисович — жди холодов, ураганов, травм, землетрясений… Ночью снег пойдет, помяни мое слово!

— Лишь бы войны не было, — засмеялся Андрей.

Невдалеке под ними мелькнула какая-то птица. Они молча проследили за ней, пока она не скрылась из виду.

— Они уже спят, наверное, — сказал Андрей. — Поезд их укачивает, им снится теплая морская волна, пальмы, жаркий белый песок. И они улыбаются во сне…

— Ну да, как же, спят, — Валера стряхнул пепел. — Они пулю пишут! Сидят в купе и режутся с утра до ночи…

Ночное пустынное шоссе было укрыто глубоким слоем нетронутого снега. Ветви обступавших дорогу деревьев прогибались под тяжестью белых хлопьев. Утопали в сугробах крутые каменистые склоны. Мерцали покрытые инеем провода и дорожные знаки.

Крошечная белка пробралась по еловой ветке и осторожно заглянула в круглый зеркальный знак «Обгон запрещен». В тот же момент в нем отразились две яркие фары.

Из-за поворота вынырнул заснеженный троллейбус, разрисованный рекламными пляжными картинками, деловито прокладывая себе дорогу по гладкой белой целине. Временами он застревал и надрывно взвывал, неимоверными усилиями пытаясь выбраться из очередной снежной западни.

В салоне троллейбуса, вольно раскинувшись на двух десятках сидений, спали молодые люди, укрывшись куртками и спальными мешками. От очередного толчка и завывания девушка с косичками, дремавшая на заднем сидении, проснулась. Привстав на коленках, она выглянула в окно. За стеклом проплывали укрытые шапками снега ели и гигантские сугробы — настоящая рождественская ночь. Решив, что это ей снится, девушка улыбнулась, плотнее закуталась в домашнее байковое одеяло, устроилась поуютнее и снова погрузилась в сон.

За тонкими южными тополями синело море. На пустынной остановке с надписью «Никитский ботанический сад» лежала груда вещей. Из-за кустов доносились усталые мужские голоса:

— Кто сдает?

— Вовик.

— Дай сюда… Та-ак. Сними…

— Раз.

— Пас.

— Два.

— Три.

— Четыре…

— Пас.

— Семь вторых.

Мимо глухих высоких оград шли Антон — невысокого роста крепкий молодой человек с античным профилем — и Светлана — девушка с косичками. Всматриваясь в нарисованный на листке бумаги план, они то и дело останавливались и озирались по сторонам. Наконец, толкнули какую-то малозаметную калитку и вошли во двор. Поднялись по каменной лестнице мимо изящного двухэтажного домика, утопавшего в розовых абрикосовых деревьях, прошли крохотный сад и оказались возле кособокого одноэтажного строения с маленькой верандой и низкой дверью.

Светлана легонько постучала в стекло веранды. Антон громко и бесцеремонно двинул несколько раз ногой в дверь.

Никто не отзывался.

Под цветущей яблоней стоял круглый деревянный стол, накрытый клеенкой, в углублениях которой блестели лужицы росы. На столе лежали чистые перевернутые вверх дном тарелки.

Присев на влажные стулья, они посмотрели на море. Солнце, проходя через ветви яблони, отбрасывало на белой штукатурке стены расплывчатый, слегка колеблющийся узор.

— Так и сидела бы всю жизнь… — Светлана машинально чертила пальцем на клеенке какие-то фигуры. Потом вдруг закричала во все горло:

— Один раз в год сады цветут!

— Дура, что ли? — засмеялся Антон. — Сейчас хозяев разбудишь…

— Плевать! Хозяева на работе! — она патетически протянула к нему руки. — Весной любви один раз ждут!

Продолжая смеяться, Антон немного отстранился от нее.

— О, смотри — записка, — он вынул прижатый тарелкой влажный листок бумаги с привязанной к нему конфетой.

— Конфета, чур, моя! — Светлана мгновенно развернула фантик и отправила конфету в рот.

— Дорогие друзья! — зачитал Антон с выражением. — Мы рады приветствовать вас на Южном Берегу Крыма! Ключи висят на гвозде справа от двери. Еда кончилась вчера утром. Портвейн белый крымский, а также и красный крымский продается там же, где и всегда — на набережной, в «Малом зале». Мы будем, наверное, сегодня, во второй половине дня. Бухайте на здоровье! Как всегда ваши — Валера и Андрей.

Валера и Андрей шли через пустой виноградник. Далеко внизу блестело море.