Любовь и ненависть

Вернулась к Рему. Посмотрела на него. Ардорец находился в беспамятстве: темный, четко очерченный на фоне света от бликов огня профиль был неподвижен. Тепло разлилось по моей груди, разогнав онемение и холод, наполнив меня… жизнью. Жив! Он определенно не был мертв, по крайней мере пока. Как только мои глаза привыкли к сумрачному свету очага, я увидела, как медленно поднимается и опускается его грудь.

Руки замерзли, и я сунула их себе под мышки, чтобы немного согреть, прежде чем коснуться его. Мой любимый! Такой бледный, такой неподвижный. Мифрилов на нем больше не было. Я пробежала рукой по плоскому животу, по гладкому выступу тазовой кости и мускулистой выпуклости бедра. Так непривычно. Хмыкнула, даже грустно и подержаться теперь не за что… Никаких новых повреждений или шрамов я не заметила. Я видела едва различимые многочисленные линии старых шрамов, тонкие серебряные полоски, вросшие в плоть. Я знала эти шрамы так, что могла провести по любому пальцем по памяти, с закрытыми глазами. Хорошо сработал ардорский целитель! Я прильнула к нему, вся дрожа. Мой, мой, вернулся!

У его постели я и провела весь остаток ночи, порой впадая в дрему, но постоянно пробуждаясь. Через некоторое время Рем очнулся и сонным слабым голосом попросил пить. я принесла ему кувшин с водой и кружку. Он с жадностью напился. У него жар, я сижу рядом, держу его за руку, шепчу слова любви. Вскоре он уснул и, расслабившись во сне, выпустил мои пальцы. Слабое освещение не позволяло судить о цвете его лица, но я вижу, что на его лбу выступили мелкие бусинки пота. Может надо позвать целителя? Выглянула из комнаты. Верные стражи начеку, на полу не один ряд пустых бутылок. Лиэм спит на кресле, Сай положил голову на стол. Лукас и Николас спят на полу, у порога комнаты Владыки, враг не пройдет. Осторожно перешагнула через тела стражи. Взяла бутылку с вином для себя. Мне ведь тоже плохо…

Сижу с бокалом вина, смотрю на своего мужчину. Вот и исполнилась его мечта, он избавился от мифрилов. Теперь он тоже может кидаться теми ужасными огненными шарами и трясти деревья. Он же такой могущественный маг. Вздохнула. Теперь он избавится от ошейника. Завтра он будет свободным. От Госпожи, свободным от меня… Вдруг я почувствовала себя такой усталой и опустошенной, я почувствовала, что с трудом держусь на ногах. «Вот и закончилось это. Наконец! Ведь правда? Я ведь мечтала об этом? Теперь он оставит все это, — убеждал меня какой-то на удивление тоскливый внутренний голос, — совсем оставит, забудет, сбросит с себя, как змея сбрасывает кожу? Да, это будет правильным…»

Рем медленно приходил в себя. Он смотрел на меня непонимающим взглядом. Потом такой стремительный поток магии обрушился на него, что он задохнулся. Его фиолетовые глаза засветились, тело дернулось в судороге.

— Рем? Рем?

Не уверена, что он слышит меня. Он с удивлением смотрел, как двигаются мои губы, и очевидно услышал мои слова, но я видела, что все его чувства были сконцентрированы на внутренних ощущениях.

— Рем, ты как?

— Да? Что?

— Привет, с возвращением.

— Привет, любимая, — ответил он, улыбаясь, как будто превозмогая величайшую усталость, которую когда-либо испытывал.

— Ты как?

— Прекрасно, — я закатила глаза. Где-то я уже это слышала…

Магию, плясавшую в глазах Рема, нельзя было спутать ни с чем. Это было все равно что взглянуть — солнце и не зажмуриться.

— У тебя получилось!

Он улыбнулся мне, наполовину прикрыв веками казавшиеся чуть более раскосыми, чем обычно, глаза, тепло его взгляда заставило мое сердце забиться быстрее…

Он с усилием приподнялся и оперся на подушки заметно дрожащими руками. Я не стала ему помогать. Собрав волю в кулак, Рем глубоко вздохнул, потом еще раз — и наконец сел в кровати. Когда он спустил ноги с матраса и попытался встать, очевидно ему стало еще хуже: пропало чувство равновесия. Сначала повело вбок, потом отбросило в стену. Чтобы не упасть, ему пришлось уцепиться за шкаф. Сижу на кровати, смотрю на него. Скептически фыркаю:

— Ну дурной у меня мужик все-таки…

Открыл дверь. Споткнулся о тела верных спящих охранников. С проклятьями покатился по полу. Раздался грохот. Ругань. Звон попадавших батарей бутылок… Хихикнула. Далеко убежать ему не дали. Сопротивляющееся тело Владыки приволокли обратно, бросили на кровать. Пригрозили ему кулаком. Приказали лежать и поправляться. Лежит, хмурится…

— Рем, давай, действуй! — сказала я.

Все собрались вокруг его кровати. Рем полулежит на высоких подушках. Целитель только что ушел, проворчав, что привяжет непослушного Владыку, если попытается встать сегодня. Все с уважением покивали головами, готовы выполнить его приказ немедленно.

— Что?

— Как что, снимай ошейник!

Все замерли напряженные. Николас очевидно нервничает:

— Как?

— Ну я то откуда могу знать! — всплеснула я руками, — ты же у нас здесь великий и ужасный! Ну сделай что-нибудь. Сними ошейник.

Задумался. Кивнул. Подергал плотно обтягивающий его шею ошейник. Ничего не произошло. Посмотрел на меня вопросительно.

— Ты что-нибудь новое испытываешь, чего-нибудь чувствуешь? — Спросил Лиэм.