Любовь и ненависть

женой, я встретил их как-то в Летнем саду - столкнулись лоб в

лоб, - и она познакомила меня со своим молодым супругом -

лейтенантом военно-морского флота. У меня не было тогда к

Марату чувства неприязни или зависти, я трезво рассудил: что

ж, парню повезло, и надеялся, что когда-нибудь и мне повезет,

что моя Ирина где-то ищет или ждет меня, ждет, когда я ее

разыщу. И я пошел к ней навстречу, предварительно

нарядившись в форму офицера-медика военно-морского

флота, как будто в одежке заключался секрет везения. Я искал

свою судьбу на берегах Баренцева моря, среди моряков

Северного флота, и однажды случайно в глухом приморском

селении Оленцы встретил... Ирину Инофатьеву. Впрочем,

тогда она уже не была Инофатьевой, носила свою девичью

фамилию, но я не знал, что она разошлась с Маратом. Мне

явно не везло: не было времени поговорить с ней по-

настоящему. Прибыв на специально посланном миноносце в

бухту Оленецкую, я сделал неотложную операцию больному и

должен был немедленно возвращаться в Завируху: эсминец

меня ждал у стенки. Разговаривали с Ириной мы накоротке в

ее врачебном кабинете. Из чувства щепетильности, какой-то

ложной неловкости я не спросил тогда о ее семейной жизни, а

сама она тоже промолчала. Именно тогда она была одинока и

совершенно свободна. Ведь это уже потом, после нашей

встречи в Оленцах, они поженились с Андреем Ясеневым -

любимым учеником ее покойного отца, адмирала Пряхина

Дмитрия Федоровича.

Впрочем, едва ли это была роковая случайность, что

тогда, в Оленцах, я не узнал, что Ирина совершенно свободна.

А если бы и узнал, что было бы? Ну допустим, самое большое

- я мог открыть ей свою тайну, признаться в своих чувствах к

ней. По-моему, она уже тогда любила Андрея, а во мне же

видела лишь своего коллегу, и не больше. Хотя, кто их

разберет. Вот я думаю: а Марата она когда-нибудь по-

настоящему любила? Ей казалось, что да. Но именно

казалось. Как я только что смог убедиться в этом, Марат для

нее совершенно чужой человек. Умные проницательные

женщины не любят выскочек. Ирине нельзя отказать в уме и

особенно в проницательности. Она насквозь видит Марата и

знает подлинную цену ему. О таких, как Марат, хорошо сказал

Бальзак: "Выскочки подобны обезьянам, у которых они

переняли свою ловкость: когда они карабкаются вверх,

любуешься их проворством, но стоит им добраться до

вершины, замечаешь лишь их заднюю часть". На банкете в

честь зарубежных артистов Марат предстал перед Ириной в

образе обезьяны.

Любила ли она Андрея? Да, его-то она всегда любила и

любит всю жизнь. А может, и здесь только казалось? Иначе,

чем объяснить ее отношение ко мне, которое она не могла уже

скрывать в зале Чайковского? Я и прежде замечал, что она ко

мне неравнодушна, но боялся себе в этом признаться. Или я

ошибаюсь? Может, по-прежнему во мне она видит только

своего коллегу, товарища и друга и никакого иного "отношения"

в действительности нет, что это плод моего воображения. Если

это так, то я был бы только рад. Другого мне не нужно, потому

что все "другое" нелепо, бесперспективно, трагично. Мы с ней

находимся в неравных положениях: то, что простительно мне,

непозволительно ей. Я могу любить ее тайно от ее самой,

потому что я свободен. Она - не имеет права.

Что я говорю: "простительно", "непозволительно" - слова,

которые для любви не имеют никакого значения, потому что

любовь, если это настоящее большое чувство, а не

мимолетное увлечение, вспышка, не подвластна никаким

законам, писаным и неписаным. Она - стихия и, как всякая

стихия, может приносить кому-то бедствия, страдания, а кому-

то радость и счастье.

Но я, кажется, увлекся. Не слишком ли много я думаю об

Ирине и почему не охлаждаю себя трезвым вопросом: "Ну а

дальше, что же дальше?" Нет, это не та надежда, которую я

еще не утратил. За работу, за дело! Работа успокаивает и

отвлекает, создает душевное равновесие.

Больная Захваткина... Вячеслав Михайлович Семенов

утверждает, что единственный для нее выход - ампутация ноги.

Иначе злокачественные новообразования распространятся по

всему телу, тогда - конец. Я не верю в бесспорность его

предложения. Надо лечить, лечить методом вакуумтерапии. И

я начал лечить. Больная мне верит и доверяет. Это большое

дело - психологический фактор. Завтра я буду ее оперировать.

Я уверен, что все будет хорошо, верю в благополучный исход

на основании опыта лечения четырех таких же больных.

Впрочем, у тех, четырех, рак кожи начался на почве

трофической язвы после тромбофлебита. У Захваткиной не

было тромбофлебита, не было и трофической язвы.

Злокачественные образования на коже начались в результате

так называемой болезни Дюринга, которая внешне имеет

много общего с трофической язвой: те же гнойниковые