Любовь и ненависть

оказался с наветренной стороны, самое необузданное буйство

волн принимал на себя его северный, противоположный берег.

На небе как-то вдруг немного просветлело, хотя источник

света трудно было определить, по-прежнему все кругом

обложено плотным войлоком низких туч: очевидно, на

большой высоте играло полярное сияние. Впереди не очень

ясно определилось очертание восточного мыса острова.

Значит, где-то там...

У самого мыса кипел водоворот. Даже в полумраке было

видно, как, размахивая белыми космами, точно сказочные

ведьмы, волны плясали и бесновались, празднуя свое

торжество. А где-то недалеко должна быть их жертва, первые

признаки которой мы вскоре увидели в бурлящей воде: это

была опрокинутая шлюпка, зловеще, как-то дико и уныло

путешествовавшая среди волн, не находя себе места.

Сомнения не было - шлюпка принадлежала "Росомахе". Среди

тревожных, тягостных дум побежали друг за дружкой вопросы,

торопливые, не ожидающие ответа: как оказалась эта шлюпка

за бортом? То ли ее сорвало и смыло волной, то ли люди

пытались спастись на ней? И где эти люди?

Включили прожекторы, и бледно-розовые щупальца

судорожно заметались по темной, тяжелой воде. Луч скользнул

по гребню волны, сверкнули и вмиг погасли алмазы, а вслед за

тем прожектор поймал и, уцепившись, замер на спасательном

круге с надписью "Росомаха". Круг был пуст, как и шлюпка. А

минут через пять после этого радиометрист Богдан Козачина

"обнаружил цель". Странно прозвучала в данных

обстоятельствах эта чисто военная фраза. Хотя, впрочем, и

она определяла существо - потерпевшее рыболовецкое судно

и было нашей целью. Беспомощно повалившись набок, оно

лежало недалеко от мыса острова, выброшенное на острые

подводные камни. На поверхности в бушующих волнах торчали

мачты, рубка и краешек палубы приподнятого борта.

Я перевел рукоятку машинного телеграфа на "малый ход"

и приказал направить луч прожектора на "Росомаху". Там -

никаких признаков людей. Иногда свет прожектора неожиданно

ловил на темной воде плавающие предметы: бочку, доску,

пробковые круги от сетей, он щупал их торопливо и

возбужденно, но это было не то, что мы искали, предметы эти

напоминали скорее о смерти, чем о жизни.

Что сейчас делается на "Росомахе"? Где ее экипаж, живы

ли люди? Если живы, то видят ли они свет прожекторов? Я

дал сирену, - может, услышат. Прошла минута, другая - ответа

нет. Подойти ближе к траулеру нельзя - не позволяют опасные

глубины. Надо спускать шлюпку, но и это оказалось

немыслимым делом: мешала волна. Панков поднялся на

мостик - он был мокрый с ног до головы, - спросил спокойным,

обычным голосом:

- Что будем делать? Шлюпку спустить не удастся.

- Придется идти в укрытие за остров и там спускать

шлюпку. Но зато расстояньице... - произнес я.

- Ничего, выгребем, только бы поставить на воду.

Отошли за остров, где все же было потише. Шлюпку

спустили на воду с большим трудом. На веслах среди гребцов

я узнал Юрия Струнова и Богдана Козачину, и то, что они

сидели в шлюпке, что выбор Панкова пал именно на них,

облегчало душу: я отлично представлял всю сложность и

опасность этого несомненно рискованного дела, которое мы

делали и по своей служебной обязанности и по

обыкновенному гражданскому долгу. Струнов и Козачина

обладают не только физической силой и выносливостью ("Ох,

как она нужна морякам!" - в который раз подумал я), но и силой

духа. А это не менее важно.

Корабль шел самым малым ходом параллельно шлюпке,

с которой мы не спускали глаз. До восточного мыса, где

кончался остров, шлюпка шла благополучно и относительно

быстро. Это была первая и самая легкая часть пути, хотя и она

достаточно вымотала силы гребцов. А затем началось... Волны

набросились на шлюпку и в самую первую минуту раньше

других добежавшая волна поставила шлюпку на дыбы, вверх

носом. У меня невольно захватило дыхание: еще доля секунды

- и все семь человек полетят за борт. Вот шлюпка стала

вертикально, замерла на какой-то миг, точно раздумывая, куда

ей падать - назад или вперед, и, повинуясь силе гребцов и

ловкости командира, провалилась вперед, скрывшись от

наших глаз за гребнем крутой волны. А затем она снова,

ощетинившись веслами, встречала выставленной вперед

грудью новую волну, не менее свирепую и опасную, чем

первая. И так через каждую минуту семь отважных моряков

глядели прямо в глаза смертельной опасности. К этому нужно

привыкнуть, привыкнуть не замечать опасность и делать свое

дело четко, уверенно.

Мы шли бок о бок со шлюпкой, указывая ей маршрут

лучом прожектора. Нас также здорово болтало, по палубе

звонко шуршали сосульки льда, гонимые разбойничьими