Любовь и ненависть

за голову обеими руками, так что ушанка его сползла и

шлепнулась на пол, а он даже не стал ее поднимать.

Я решил, что случилось нечто ужасное, поднял его шапку,

сел рядом с ним и спросил так, как спрашивал когда-то в

училище:

- Валерка, что произошло? Ну говори же, может, нужно

что-то немедленно предпринять?

Он отрицательно покачал головой, не отнимая от нее

своих розовых натруженных рук, и через силу выдавил:

- Не нужно об этом, Андрюша. Семейные дела - штука

сложная. Как-нибудь сам распутаю.

Сказал, как отрезал, и я не стал его больше ни о чем

расспрашивать.

Мы долго молчали, сидя друг против друга и думая

общую думу. Мне больно было за друга, обидно за судьбу,

постигшую его в семейной жизни. Чем я мог помочь ему?

Откровенно говоря, я еще сам не искушен в семейных делах, и

кто знает, что ждет меня впереди на этом поприще. Вспомнил,

как Марина однажды сказала мне: "Если я когда-нибудь

разлюблю своего будущего мужа, я приду и скажу ему об этом

прямо и честно. А потом прощусь и уйду навсегда". - "А если у

тебя будет куча детей?" - спросил я ее. "Тогда я попрошу его

уйти и не мешать мне их воспитывать". - "Одной воспитывать

детей трудно. Ты этого не забывай". - "Ничего, я сильная". И

мне верится, что это но шутка и не угроза: у нее хватит и силы

воли и решительности.

Когда я рассказал Марине о нашей эпопее по спасению

рыбаков, она отвечала с тихой задумчивостью:

- В человеке все-таки есть какое-то предчувствие. Ко мне

не приходил сон. В душе поселилось что-то беспокойное, и я

долго не могла от этого избавиться. Я все время думала о тебе

с необъяснимой тревогой. И чем сильнее старалась отогнать

ее, тем она больше разрасталась во мне. В полночь я оделась

и вышла на берег. Ты понимаешь, этого, наверное, нельзя

ничем объяснить, но меня туда тянула какая-то страшная

сила. Я спустилась вниз к нашей бухточке. Помнишь первое

свидание? Ветер был сильный. Море гудело не сердито, а

жалобно, точно по ком-то выло. Ты был там, в море. От тебя

быстро бежали ко мне волны, встревоженные, запыхавшиеся,

ложились у моих ног и наперебой что-то лопотали, о чем-то

сообщали, только я не могла разобрать. Наверное, людям не

дано понимать их язык. Но сердце ныло, оно предчувствовало

что-то недоброе.

- Ой, Маришка, какими ты книжными словами говоришь,

- ненужно и совсем неуместно перебил я.

Она обиженно и с холодным укором взглянула на меня,

точно была удивлена моей выходкой. Спросила:

- Книжными? Разве это не все равно - книжные и

некнижные? Вот никогда не думала, что книга - это одно, а

жизнь - совсем другое.

- Да нет же, я хотел сказать - красивые слова, - с

опозданием попытался поправиться я.

- А разве только в книгах могут быть красивые слова? -

Помолчав решила: - А может, и правда, что в книгах пишут о

том, что в жизни не получилось.

- Это как же?

- Да очень просто: мечтал писатель о чем-нибудь

хорошем, пробовал в жизни так сделать, а жизнь по-своему

все повернула. Помешала его мечте. Тогда от обиды он взял

да и описал в книге все то, что в жизни не получилось.

- Фантазерка ты, Маришка.

- А ты сухарь, - ответила она беззлобно, улыбнувшись

лукавыми глазками.

Приказ о переводе Панкова в другую базу был

неожиданным для меня. Но служба есть служба. "Так надо", -

ответил Валерий на мой недоуменный вопрос. Мне

вспоминались юношеские грезы - какие-то удивительно

светлые, недосягаемо высокие и чистые, как небо над

петергофскими фонтанами в солнечный майский день. У

гранитных невских берегов, глядя на сверкающую золотом иглу

Адмиралтейства, мы мечтали о будущем, о поприще своем, не

судьбой приготовленном, а собой избранном и отвоеванном

собственными руками. Оттуда, от великого легендарного

города на Неве, начинали мы жизненный путь.

Глава шестая

Прошел год. Быстроногим оленем промчалось короткое

полярное лето. В августе появились первые ночи, еще

недолгие, матово-серые и холодные. А дни иной раз

выдавались солнечные и неожиданно теплые, особенно в

безветренную погоду. Метеослужба предсказывала хороший

август, но ее предсказаниям здесь не очень верили, потому что

не она делала погоду: совсем недалеко по соседству с нами в

вечной ледяной дреме лежит Северный полюс, тяжело дыша

циклонами, а дыхание его не всегда равномерно, и трудно

предугадать, когда и какой силы циклон вырвется из груди

ледяного великана.

В этот учебный год мы ходили больше обычного, чаще

удалялись от своей базы, лучше и тщательней изучали свой

водный район. Однажды - это было в середине августа - в

значительном удалении от базы нас, то есть группу в составе

трех кораблей, застал в море восьмибалльный шторм.

Поскольку плавать при такой волне кораблям нашего класса

было категорически запрещено, я решил укрыться в