Любовь и нежность

Теперь она всем телом чувствовала, что лежит на голой земле, неровной и твердой. Чериш пыталась повернуться и лечь между буграми и наконец притихла, чувствуя усталость и непривычную боль. Это путешествие стало тяжелым испытанием для нее.

Закрыв глаза, Чериш услышала шум и потрескивание в лесной чаще. Широко раскрыв глаза, она вгляделась в темноту. Удивительно, но еще совсем недавно ей казалось, что лес — это тихое и спокойное место. Девушке вдруг почудился звук шагов, и она вспомнила своих преследователей Моута и Сэтча. Чериш будто почувствовала омерзительный запах, исходивший от этой парочки, — запах пота, дыма, горелого мяса, она увидела отвратительный оскал хищных зубов.

Чериш в отчаянии подняла голову и посмотрела на Брауна. Тот почуял движение и открыл глаза, внимательно посмотрел на нее и снова уткнул морду в лапы.

Заухала сова. Чериш снова испуганно вскинулась. Браун облизывал ей руку. Она взглянула в сторону Слоуна. Но он уже, по-видимому, спал, слышалось лишь его ровное дыхание.

Чериш казалось, что все эти призраки недавнего прошлого, ноюшее тело и таинственный шум леса не дадут ей спать сегодня ночью. Но вскоре она задремала.

ГЛАВА 9

Чериш застонала и вытянула руки. Ей хотелось открыть глаза, но веки будто налились свинцовой тяжестью. Она помотала головой, пытаясь вздохнуть полной грудью. Кто-то схватил ее за плечи и с силой встряхнул. Она силилась встать, но не смогла — все тело нестерпимо болело.

Откуда-то издалека доносился голос Слоуна: «Вставай, Чериш!»

Она и сама пыталась побороть этот мучительный сон и резко поднялась. Шея болела, во рту пересохло, из кос выбились прядки и прилипли к щекам. Со сна ее чувства притупились, и она с трудом рассмотрела в темноте Слоуна, стоящего перед ней на коленях.

— Ну как, проснулась? — спросил он.

— Да я не сплю.

— Надвигается буря, и мы должны подготовиться.

Вспышка молнии озарила поляну. Чериш тотчас вскочила:

— И что же мы будем делать?

— Порох и припасы должны оставаться сухими. — И он начал засовывать в мешок все вещи, отложив лишь два одеяла. — Оставайся здесь.

— Но… Слоун…

— Без всяких «но». Оставайся здесь! — Это был уже приказ.

А в небе сверкал уже целый сноп молний.

Порыв ветра, гнувшего верхушки деревьев, сбил Чериш с ног. Охваченная паникой, она бросилась к тюку, схватила шаль и мокасины.

Вернувшийся вскоре Слоун с трудом тащил на себе огромное бревно, которое прислонил к скале. Подобрав винтовку, он вручил ее девушке:

— Если надо, то спрячь под юбкой — главное, чтобы сухой осталась, — сказал он, уходя.

В вершинах деревьев снова завыл ветер, задрал юбку девушки и охватил холодом голые ноги. Обхватив юбку, Чериш стала искать взглядом Слоуна. Снова сверкнула молния, и раздался гром.

Тут она увидела Слоуна: сгибаясь под порывами ветра, он тащил другое бревно, направляясь прямо к ней. Он что-то прокричал, но слов было не разобрать. Слоун положил бревна рядом, схватил мешки и примостил их сверху.

— Садись на них! — крикнул он и скрылся.

Ее сердце сжалось от страха, и она стала звать его, но слова затерялись в реве ветра.

Девушка задыхалась от рыданий. Спутанные ветром волосы развевались вокруг лица. Тяжелые капли начавшегося дождя насквозь пропитывали их, мокрое платье облепило дрожащее тело. Раскаты грома смешивались с треском ломающихся веток.

Она уже не видела и не слышала, как появился Слоун, волоча еще одно бревно, которое бросил возле остальных. Теперь получилось что-то вроде настила, на котором они вместе уложили мешки. Слоун опять что-то кричал, но она не расслышала. Подняв девушку, он посадил ее рядом с вещами.

Ее волосами снова завладел ветер. Ослепительные вспышки молний сопровождались раскатами грома, пошел ледяной дождь. Слоун присел рядом и стал укутывать мешки одеялами, заботясь о них больше, чем о себе.

— Вот теперь мы в безопасности, — сказал он, натягивая над их головами одеяло. Крепко обхватив девушку руками, он положил ее голову к себе на плечо. Ливень и яростный ветер стали срывать с них жалкие покровы. Скоро спина и склоненная голова Слоуна оказались незащищенными. Навес из одеял перестал быть защитой от молотившего по нему дождя.

До Чериш доносились треск молний и скрип деревьев.

— Не дрожи так, мы уже в безопасности. Она была взволнована звуком его голоса, который раздавался так близко. Девушка с благодарностью прильнула к нему и уткнулась лицом в шею. Он держал ее так крепко и бережно, что можно было услышать стук его сердца. Как приятно чувствовать кольцо его рук, тепло его тела. Только к матери она прижималась так тесно, но это давно стало воспоминанием детства.

От него пахло дымком костра, кончики его усов щекотали ей подбородок — и ей это тоже нравилось. Если бы они поженились, то были бы так близко каждую ночь; при этой мысли она покраснела.

Тем временем гроза бушевала: молния ударила в дерево и подожгла его, но обрушившиеся потоки дождя погасили искры. Ветер ломал сучья, крутил и гнул деревья, вырывал с корнем. Бревна теперь лежали в луже, и Чериш поняла, почему нельзя было оставлять мешки на земле.