Любовь и предрассудки

– О нет, к нему я бы даже не знала, как подступиться. Он такой серьезный, основательный, рядом с ним все выглядят как расшалившиеся дети. Нет уж, вот кто вызывает неловкость, так это Джордж.

– Мне с ним тоже тяжело разговаривать, – согласилась Бланш. – Чувствую себя легкомысленным мотыльком, который то ли его раздражает, то ли смущает, потому что он не знает, как себя вести. Но он уважает отца, привязан к Роберту, искренне любит Агату…

– Тянет хозяйство, если верить словам лорда Райта, – зевая, договорила за подругу Луиза. – Хватит об этом неловком зануде, расскажи еще про Роберта…

* * *

Ночь после приезда Луизы оказалась тяжелой для Бланш: слишком много событий, разговоров, выяснений того, о чем девушка себе даже думать запрещала вот уже не первый месяц… Все это надо было теперь разложить по полочкам. Бланш решила обдумать все утром на свежую голову, но мысли о любимом человеке, которые Бланш так старательно гнала от себя длительное время, все возвращались и возвращались, не давая заснуть.

В результате сон сморил девушку, когда за окном забрезжили первые лучи позднего зимнего рассвета, и она едва не проспала завтрак. Наскоро ополоснув лицо водой, натянув первое попавшееся платье – ярко-желтое, одно из отданных Лорой Вуд и перешитых Бланш под себя, – она выскочила из комнаты и почти бегом спустилась по лестнице.

Лишь почти столкнувшись в дверях столовой, где вся семья уже сидела за завтраком, с Робертом, Бланш сообразила, что забыла заколоть волосы – и сейчас ее роскошные черные кудри были свободно рассыпаны по плечам – вольность, которую в роли гувернантки она никогда себе не позволяла.

«Так, теперь он точно скажет что-нибудь гадкое на сей счет», – успела подумать Бланш, прочтя во взгляде, которым одарил ее Роберт Вуд, восхищение пополам с иронией, но звонкий голос Луизы, пожелавшей припозднившимся доброго утра, очевидно, заставил юношу переменить свое намерение.

Решив проявить себя самым галантным джентльменом, молодой человек не только придержал дверь столовой, давая Бланш войти, но также вежливо усадил девушку и только потом занял свое место за столом и легко и непринужденно поддержал беседу о последних театральных новинках, начатую миссис Вуд.

– Мисс Грэммхерст, вам непременно стоит это посмотреть, тем более раз вы нечасто выбираетесь в столицу, – раз за разом повторяла Лора, совершенно не замечая, как розовеют при этом щеки Луизы – не то от смущения, не то от сдерживаемого гнева.

После очередного заявления в том же роде Луиза, не выдержав, раскрыла было рот, но тут со стороны Роберта прозвучало неожиданное:

– Действительно, мисс Грэммхерст, может быть, вы – ну, и чтобы не смущать лондонских сплетников и сплетниц, мисс Вернелли также – согласитесь, чтобы я сопровождал вас… ну, скажем, сегодня вечером в Ковент-Гарден? Определенно, нынешняя постановка «Двенадцатой ночи» заслуживает внимания, не могу не согласиться с миссис Вуд.

Луиза, глаза которой засияли радостным предвкушением, охотно согласилась, успев знаком показать Бланш: «Ну, что я тебе говорила!» Та только плечами пожала: «Шекспир, театр… Прекрасно. Посмотрим, надолго ли его хватит…»

В театр девушки собирались долго, тщательно и с удовольствием. Лора Вуд с энтузиазмом взялась за их внешний вид. Скромное и элегантное платье Бланш было украшено яркой брошью, а на юбке и лифе Луизы после долгих уговоров разместились симпатичные нежные бутоны шелковых роз. Девушки, как могли, упирались, но Лора была непреклонна.

– Вы не так уж часто куда-то выбираетесь, и я не хочу, чтобы у столь милых созданий был вид, как будто они полвека провисели в шкафу.

Луиза украдкой взглянула на подругу. Бланш, вся в предвкушении предстоящего выхода, никак не походила на заблудившееся в прошедших годах существо. Ее щеки налились румянцем, а глаза блестели почти как в их беззаботной юности.

Сама Луиза точно так же ощущала прилив новых сил. У нее проснулся аппетит к развлечениям, и очень хотелось танцевать, гулять, веселиться и общаться.

Почти все Вуды оказались отличными собеседниками. Сэр Томас шутил ненамного менее искусно, чем лорд Райт; Лора, когда забывала о своей столичной спеси, была мила и остроумна; а Агата вообще была неописуемым и забавным чудом.

И Роберт… С его ухаживаниями и обходительными манерами, он так сильно отличался от привычных с детства соседских юношей. Только сейчас Луиза поняла, что все они так и остались для нее товарищами по детским играм, так же как и Арнольд, который поначалу заставлял трепетать ее сердце, но очень скоро стал просто близким другом, а никак не мужчиной, занимающим все мысли.

Роберт был для нее тайной, с ним все было иначе, и чем упорнее Бланш пыталась ее отвлечь от него, тем больше места он занимал в мечтаниях Луизы.

И только одному человеку удавалось вломиться в эти мечты с ловкостью дрессированного медведя.

Луиза не могла поймать отражение Роберта в серебряном кофейнике без того, чтобы этот трюк не оказался замеченным Джорджем. Как только она ловила его пристальный взгляд, желание фокусничать пропадало начисто.