Любовь и СМЕРШ (сборник)

– Раввин тебя зовет. Срочное дело.

Очень странно. Какие срочные дела могут быть у еврея посреди субботней молитвы?!

Возле раввина стоял молодой человек. Раньше я его никогда не видел. Одет он был не по субботнему: джинсы, футболка, кроссовки, а на голове курортная шапочка с надписью «Клайпеда». Выглядел молодой человек лет на двадцать пять. Тяжелые очки в коричневой пластмассовой оправе сильно увеличивали глаза, черные кустики волос на щеках и подбородке говорили о том, что процесс возмужания еще не завершился.

Лицо раввина выражало беспокойство, граничащее с отчаянием.

– Этот еврей, – сказал, кивком головы указывая на молодого человека, – уже полчаса говорит со мной по-русски. Без остановки. А на мои вопросы внимания не обращает. Говорит и говорит. Выясни, пожалуйста, чего он хочет.

По-русски раввин изъяснялся совершенно свободно в пределах четырех выученных им слов: Б-г, суббота, спасибо, пожалуйста. Чтобы понять получасовой монолог их явно не хватало. Я отвел молодого человека к своему месту, усадил рядом и принялся шепотом выяснять, чего он хотел от раввина.

– Я не знаю иврита, – тихо начал молодой человек, – но очень хочу помочь еврейскому государству. Мы в Израиле совсем недавно, поэтому знакомствами обзавестись не успели, вот я и подумал, пойду-ка в синагогу и попрошу раввина о помощи.

– Похвальное желание, – сказал я. – И очень в русле нашей традиции.

Молодой человек покраснел и потупился.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Антон, – тихо проговорил он. – Антон Щукинд.

– Скажите, Антон, а в чем, собственно, заключается помощь, которую вы бы хотели предложить?

– Я совсем не знаю иврита, – зашептал Антон, – но по специальности оттуда, – он обернулся и почему-то посмотрел на дверь, ведущую к туалету, – почти библиотекарь. То есть, учился на библиотечном, но был отчислен ввиду болезни. Так вот, я собираю проникающую в свободную прессу информацию о высоких технологиях. Изучаю газеты, журналы, делаю вырезки, сопоставляю. Материала у меня набралось много. Думаю, Мосад это очень заинтересует.

– Но почему именно Мосад? – удивился я.

– Это связано с характером информации, – Антон и так говорил тихо, а тут снизил голос до едва слышного шепота. – У вас есть знакомые в Мосаде?

– Нет, – сказал я. – И вообще, при чем тут раввин? Синагога и Мосад – это совсем разные организации.

Антон посмотрел на меня. На его губах играла чуть заметная улыбка.

– Неужели вы сами не знаете? – спросил он, хитро прищурив глаза. И тут же пояснил: – В Израиле все связано с Мосадом.

– Вовсе нет, – сказал я, начиная подозревать, что парень немного не в себе. – Даю вам слово, что наша синагога не имеет к нему ни малейшего отношения.

– Простите, – он чуть отодвинулся. – А вы не писатель такой-то, – он назвал мою фамилию.

– Да, – ответил я.

– Я читал интервью с вами, – обрадовано воскликнул Антон. – Там была фотография.

«Ну что ж, – подумал я, – это ободряет. Возможно, у парня действительно есть какая-то информация».

– Как же у вас нет связей в Мосаде? – удивился Антон. – Вы же такой известный человек.

– Во-первых, совсем не такой, – возразил я. – А во-вторых, известность и связи в разведуправлении – это несколько разные вещи.

– Хорошо, – согласился Антон. – Но уж с полицией-то вы ведь знакомы?

– Только в качестве нарушителя, – сказал я. – Когда останавливают на шоссе за какую-нибудь провинность.

Антон с сомнением покачал головой. Весь его вид говорил, что он не верит ни одному моему слову.

– Ладно, – сказал он. – Но вы хоть иврит знаете, и сможете передать информацию в нужные руки. У меня с собой есть несколько заметок, – он полез в карман, намереваясь вытащить торчащие из него бумажки, но я остановил его.

– Антон, давайте не в субботу. Найдите меня где-нибудь на неделе.

– Как же так!? – искренне удивился он. – Я читал, что когда речь идет о спасении жизни, то субботу даже предписывается нарушать.

– А что, – спросил я, – разве чья-нибудь жизнь в опасности?

– Конечно! – свистящим шепотом воскликнул Антон. – Израиль со всех сторон окружен врагами. Катастрофа может произойти в любую минуту!

– Ну-у-у, – протянул я, – до катастрофы, думаю, дело не дойдет, и опасность тоже не столь велика, как ее любят представлять политики. Можно потерпеть пару дней.

– Хорошо, – согласился Антон. – Пару дней я потерплю.

Он вышел из синагоги, и я через полчаса почти забыл о его существовании. Но Антон ничего не забыл.

Во вторник утром мне позвонила жена.

– Тут к тебе какой-то парень пришел, – сказала она. – Не успел ты из дому выйти, как он в дверь позвонил. Говорит, ему назначили встречу.

– Назначили встречу? – удивился я.

– Он сидит тут, – продолжала жена шепотом, – на краешке стула, и смотрит на меня, слово агнец пред закланием. Совершенно беззащитное создание. Что ты ему обещал?

И тут я вспомнил про Антона. Но откуда ему известен мой адрес? Может, он сам из Мосада?

– Передай ему, – попросил я жену, – чтобы пришел часа через три-четыре. Я закончу дела, и мы поговорим.