Любовь и СМЕРШ (сборник)

Я вернулся через пять часов. Антон с видом мученика сидел на скамеечке возле дома. На его коленях стояла потертая сумка из искусственной кожи, и он держался за нее обеими руками так, словно в ней скрывались сокровища всего мира.

– Вы что, – спросил я его, – так и сидите тут с самого утра?

– Да, – просто ответил Антон. – Так и сижу.

Мне стало стыдно. Впрочем, через секунду я опомнился и спросил сам себя, чего я должен стыдится? Ведь пятичасовое сидение на солнцепеке Антон выбрал по своей воле, да и встречу я ему не назначал, так что ответственность за мученичество полностью лежит на его собственной совести. Логика была правильной. Но неприятное чувство вины от этого не пропадало.

– Пойдемте, – сказал я ему. – Как раз и пообедаем.

Он весь расцвел от улыбки.

– Ох, как здорово! А то я совсем проголодался.

Ел Антон, словно птичка, крошку здесь, зернышко там. При виде его аппетита в жене сразу включился комплекс еврейской мамы, и она принялась подкладывать ему лучшие кусочки и уговаривать съесть добавку.

После обеда мы перешли к письменному столу. Антон, почему-то оглянувшись по сторонам, вытащил из сумки несколько газетных вырезок и протянул мне. Я быстро просмотрел их и задумался, не зная, что сказать. Вырезки из разных газет относились к разделу «Пестрая смесь» и представляли собой ерунду, которую сочиняют газетчики, дабы развлечь публику. Только самый наивный человек мог поверить, будто за этой болтовней скрываются реальные технологии.

– Скажите, – спросил я Антона, передавая ему одну из вырезок, – насколько реальным представляется вам этот проект?

В заметке описывался революционный способ получения электричества. Автор предлагал установить в унитазе мини-турбину, и каждый раз, спуская воду, вырабатывать какое-то количество электроэнергии. Путем простых арифметических действий, умножив количество семей на унитазы и среднее число посещений туалета, он приходил к выводу, что Израиль может не только разобрать уже существующие электростанции, но и продавать соседям электричество по демпинговым ценам.

– Я не инженер, – ответил Антон, – и, кроме того, совсем не знаю иврита. Мое дело добыть информацию, а уж как ее реализовать, пусть думают инженеры Мосада.

– Но почему именно Мосада?

– Потому, – Антон еще раз оглянулся, – что в Израиле все управляется Моссадом. Вот, поглядите, – он достал из портфеля черную папку и передал мне. – Это мое секретное досье.

В папке оказались дурацкие измышления досужих болтунов о всемирном еврейском заговоре и международной шпионской сети, главную роль в которой играл Мосад. Парень был просто болен, и надо было как-то помягче от него избавиться.

– Хорошо, – сказал я. – Оставьте мне материалы, я попробую связаться с кое-какими знакомыми.

Он торжествующе взглянул на меня. Бедняга, ему казалось, будто секретное досье подействовало.

– Оставить не могу, – сказал он, подтягивая обратно папку. – Но вы же можете отсканировать. У вас ведь есть сканер?

– Есть, – обречено кивнул я. Взяв заметки о «высоких технологиях» я пересмотрел их, якобы выбирая самые важные. Вытащив две, отсканировал и вернул Антону.

– Когда я получу ответ? – спросил он, аккуратно пряча вырезки.

– Ну-у-у-у, – неопределенно протянул я, боясь назвать какой-либо срок, – позвоните через пару недель.

Я уже не сомневался, что ровно через две недели, во вторник вечером, он позвонит. Так оно и вышло.

– Добрый вечер, – раздался в трубке тихий, вежливый голос. Я сразу узнал его, но на всякий случай спросил, кто звонит.

– Это Антон. По поводу вашего обращения в Мосад.

– А почему вы решили…. – начал, было, я, но осекся. Есть вещи, которые невозможно объяснить больному человеку.

– Мосад не взял ваши бумажки, – сказал я. – Нужно подумать, куда с ними обратиться.

– Вы меня обманываете, – произнес Антон таким же ровным голосом. – Ни в какой Мосад вы не обращались. Я знаю, новое всегда с трудом пробивает себе дорогу. Джордано Бруно сожгли на костре, Галилея осмеяли. Вы думаете, что я сумасшедший. Но это не так. Вы просто не можете перешагнуть через оковы, опутавшие ваш мозг, не можете свободно взглянуть на мир. Вы боитесь увидеть реальность иной, чем та, к которой уже привыкли.

«Плохо, – подумал я. – Парень почувствовал себя гуру и начал меня учить. На следующем этапе, он потребует выполнения своих поучений. Пора заканчивать эту историю».

– Послушайте, Антон, – сказал я. – Вы правы, в Мосад я не ходил и не пойду, по той простой причине, что ваши вырезки не представляют никакой ценности. Морочить по пустякам серьезных людей я не могу.

– Истинная ценность вещей, – ничуть не смущаясь, заявил Антон, – проявляется не сразу. Чтобы понять суть предмета, нужно внимательно рассмотреть его. У вас же на это нет времени. Вы скользите по поверхности вещей. Зачем вы только что пытались меня обмануть?

– Дорогой Антон, – сказал я, уже не на шутку рассердясь. – Дальше разговаривать с вами я не могу. Всего доброго.