Любовь и СМЕРШ (сборник)

– Если знаете факты – идите в полицию, – возмутился Шая. – А всухую нечего куражиться, улыбочки ехидные распускать.

– Не дай Б-г, я вас ни в чём не обвиняю, – снова улыбнулся старик. – Просто интересуюсь. Скажите, а вы женаты?

– Шестнадцать лет, – вздохнул Шая. – И тоже непонятно за что.

– А детей сколько? – продолжал старик свои расспросы.

– Детей одна, – сострил Шая.

– Ну-ну, – старик покачал головой, – за шестнадцать лет один ребёнок, ну-ну.

«Так вот он, гад, на что намекает, – сообразил Шая. – А если и сделала Райка десять или сколько там абортов, то это личное, интимное дело, чего он суёт бороду в нашу постель!»

Честно говоря, ругаться со стариком Шае совсем не хотелось. Чтобы добрать злости, он зажмурил глаза и попытался представить его бороду под Райкиным одеялом. Ничего не получалось. Воображение, обычно столь услужливо поставляющее всякие аппетитные сцены, вдруг забуксовало. Обнажённая Райка существовала в нём совершенно отдельно от стариковской бороды, и совместить их Шая так и не сумел. Устав бороться с непослушной фантазией, Шая приоткрыл глаза и кротко произнёс:

– Все мы в Его руке. Сколько посылает, столько и хорошо.

– Хорошо, что вы это понимаете, – сказал старик и, заканчивая спор, открыл книгу Псалмов.

Следующим утром Шаю повезли на операцию. Было страшно, но интересно. Оперироваться ему ещё не доводилось, и, перед тем как врач начал вводить в вену наркоз, Шая твёрдо решил не поддаваться. Сосредоточенно уставившись на большую операционную люстру, висевшую прямо над головой, он принялся ждать.

– Спокойной ночи, – сказал врач.

Сразу после его слов внешние плафоны люстры вдруг поехали к её центру, сходясь в одну сверкающую точку, слегка запершило в горле, и вдруг – всё исчезло.

Очнулся Шая в палате. Его трясло и било от озноба, каждое движение отдавало нестерпимой болью в низу живота. Просунув руку под одеяло, Шая обнаружил три пластмассовые трубки выходящие из повязки, и чуть не заплакал от обиды на врачей и жалости к несчастному себе.

«Сволочи, – думал он, – только подпусти их к беззащитному телу… А с тобой, Раечка, я ещё посчитаюсь!»

Прошло несколько дней, наполненных страданиями и кровавой мочой из трубочек. Казалось, так будет всегда; прошлый мир с его тревогами и мелочной суетой отодвинулся куда-то далеко в сторону. Но рана начала подживать и в один из вечеров, Шая, к своему собственному изумлению, снова сцепился с соседом по палате.

– Всё псалмы почитываете, – спросил он с нескрываемым ехидством. – Серьёзная, видать, книга, коль никак не можете одолеть?

– Я не читаю, – ответил сосед, – я молюсь.

– Тогда зачем по шпаргалке, – удивился Шая. – Обращайтесь к Б-гу своими словами.

– Есть такая профессия – адвокат, – сказал сосед. – Слышали, наверное?

– Ещё бы, – Шая горестно покачал головой. – Сколько они с меня посрывали за всякие ничтожные бумажки – до сих пор шкура горит!

– Тут, – сосед погладил страницы, – бесплатные ходатайства лучшего адвоката. И не в налоговое управление, а к Судье Судей. Кстати, и вам, – он махнул рукой в сторону свисавших из-под Шаиной кровати мешочков с кровавой мочой, – не мешало бы попросить о милости.

– Давайте книгу, – сразу же согласился Шая. – Хуже не будет, а лучше – кто его знает…

Он взял из рук соседа Псалмы и принялся за чтение. Увы, но Шая почти ничего не понимал: в ульпане его обучали совсем другому ивриту. Пролистав несколько страниц, он сумел расшифровать только одно предложение:

– Пусть Твоя дубинка меня успокоит.

Смысл такой просьбы полностью ускользал от Шаиного сознания. Возвращая книгу соседу, он удивленно отметил:

– Не знаю, чего вам не хватает в жизни, но просить утешения дубиной, по меньшей мере, странно.

– Представьте себе ребёнка, – ответил старик, – который потерялся в лесу. До самой темноты он бегает с плачем между деревьями и к ночи оказывается в глухой чаще. Уже слышны вой и клацанье зубов, как вдруг – раз-два-три – кто-то бьет его по щекам и начинает громко ругать.

– Папа, папочка, – радостно кричит ребёнок. – Наконец ты нашёлся!

– Тут всякий обрадуется, – философски заметил Шая. – Чем волку в зубы, дешевле два раза по физиономии.

– Так и человек, – продолжил сосед, – иногда получает удар, но в нём видна рука Неба. Есть Отец, а значит, есть порядок и смысл, и в этом – утешение.

Шая нащупал под одеялом три тёплые трубки и погрустнел.

– Вот вы, – не унимался старик, – делаете вид, будто Всевышнего не существует. А это для Него хуже любой «интифады».

– Так значит, Он решил напомнить о себе, – вскричал Шая. – Напомнить и утешить! Нечего сказать, очень оригинальный способ. И кто Его просил утешать меня подобным образом, мне и без Его хлопот было вполне хорошо.

– Вот это и плохо, – ответил старик. – Может, именно потому вы здесь и оказались.