Любовь и смерть на карантине

Самохвалов посмотрел на Людмилу с благодарностью. Чем дольше живешь, тем меньше друзей. Куда-то они деваются. Позвонить бы, да лень. И что скажу? Как жизнь? Понятно, что хреново. Какая сейчас может быть жизнь, когда все по норам сидят.

И, не пойди Иванова тем вечером в парк, оборвалась бы и эта дружба.

– Созвонимся, – сказал Стас перед тем, как закрыть за собой дверь.

В тот момент он верил, что в деле о псе-призраке поставлена точка.

* * *

Маслов сидел сгорбившись и почти неподвижно. Он и так-то сутулится, а тут скособочился, растекся на неудобном стуле, глядя себе под ноги, и бурчал что-то невнятное. Допрашивать его было неимоверно трудно.

– Николай Георгиевич, вы признаете свою вину?

– Вину, какую еще вину? – Маслов упорно не смотрел на того, кто его допрашивал.

– Улики, найденные в вашей квартире, свидетельствуют о том, что вы убили свою жену.

Маслов молчал. И следователь надавил:

– У вас в квартире найдено пальто. Оно в довольно-таки странном виде. Вы его постирали.

– А что, стирать нельзя?

– А почему в химчистку не отдали? Хорошее драповое пальто. Зачем вы засунули его в стиральную машинку? Выбросить было жалко? Ведь вы его испортили. Там, в парке, – намекнул следователь.

– Хорошее пальто, чего его выкидывать, – Маслов все так же безразлично смотрел в пол.

– И все же его можно идентифицировать. Именно в этом пальто вы бросились за своей женой вечером восьмого января. После того, как вы с Анжеликой поссорились и она решила от вас уйти. Мы еще раз внимательно посмотрели записи с видеокамер. Пальто можно идентифицировать. Вы прибегли к маскировке, но есть детали, которые позволяют следствию определить, что это именно вы, Николай Георгиевич. К тому же у нас есть два свидетеля. Оба дожидаются очной ставки с вами. Пригласить, или вы напишете чистосердечное признание? Пальто вы отстирали, и свитер тоже. А вот про майку забыли. И про ботинки. Крови было столько, когда вы зверски избивали жену бейсбольной битой, что и свитер пропитался. Его вы постирали вместе с пальто. Но не заметили крохотных пятнышек на нижнем белье. Кровь попала и на вашу майку. Вы еще какое-то время в ней ходили, а потом засунули в бак с грязным бельем. И ушли в запой. Майку мы нашли, она отправится на экспертизу. Вместе с ботинками. Но я почему-то уверен, что кровь на ней принадлежит вашей жене. Что касается свидетелей, то я их сейчас приглашу…

– Не надо. – Маслов внезапно поднял голову. Взгляд его был осмысленный. – Она меня видела, эта старая сука.

– Вы про консьержку?

– Старая сука, – упорно повторил Маслов. – Я ей денег хотел дать, да она куда-то провалилась. Спросил – сказали, что уехала. Когда будет – неизвестно.

– Вы хотели подкупить консьержку?

– Больше меня никто не видел.

– А как же Кристина? Ей вы тоже хотели дать денег, чтобы молчала?

– А, еще одна сука. Нет, сучка. Женина подружка. А эта здесь зачем?

– Вы ей звонили, пока ваша жена одевалась в прихожей. От Кристины вы узнали об аборте, который сделала супруга.

– Ненавижу! – Маслов сжал кулаки и распрямился. – Всех этих сук и сучек. Ненавижу!

Его глаза недобро блеснули. На левом виске забилась жилка.

«Охрану позвать? – напрягся следователь. – Он явно не в себе. Надо будет назначить судебно-психиатрическую экспертизу». Он так и сказал:

– Николай Георгиевич, вы будете освидетельствованы врачом-психиатром. Соберется консилиум, где будет решаться вопрос о вашей дееспособности. В соответствии с заключением экспертной комиссии и будет избрана мера пресечения для вас.

– В дурку меня хотите упрятать? – криво усмехнулся Маслов. – Валяй.

– Вы признаетесь в убийстве своей жены? Или будем упорствовать?

– Да. Признаюсь, – отрывисто сказал подозреваемый.

Следователь постарался сдержать свою радость. Не показать виду, как все благоприятно складывается для обвинения. На самом деле картинка на видео была нечеткой, и идентифицировать на ней Маслова практически невозможно. Главной улики, орудия убийства по-прежнему не было. Пальто и свитер Маслов отстирал. В ботинках он шел по глубокому снегу, не факт, что на них осталась кровь. А кровь на майке могла быть и его: порезался во время бритья. Пока зацепиться было не за что, только косвенные. Тут только давить. Следователь не думал, что Маслов так быстро сломается.

Поэтому сдержанно сказал:

– Я заношу это в протокол, Николай Георгиевич. Явку с повинной оформлять уже поздно, а вот чистосердечное признание…

– А мне не все равно? Раз меня в психушку упрячут.

– Это не мне решать, а суду. Я могу только назначить экспертизу, основываясь на ваших действиях, которые, мягко говоря, странные.

– Странно, что я убил эту суку? – криво усмехнулся Маслов. – После того, как эта тварь сменила статус «замужем» на «в активном поиске»? И я понял, что она меня хочет кинуть. Это я ее вытащил в Москву из ее Засранска. Я! Дал ей все: гражданство, прописку. Знакомых напряг, деньги заплатил. Сашка надо мной смеялся, приятель мой: «Лошара ты, Колька. Она из тебя бабки высосет и кинет. Найдет побогаче. Недаром она в дорогом фитнес-клубе тусуется. Тоже мне работа! Скажи, чтобы ушла. Не то пожалеешь».