Любовь и смерть на карантине

– И почему вы не настояли на том, чтобы Анжелика бросила эту работу?

– Бабки ей там хорошие платили. А я не мог удовлетворять ее растущие потребности. Вы даже не представляете, каких бабок все это стоит. Одни ноготочки – десятка в месяц.

– Десять тысяч в месяц на маникюр и педикюр?!

– Ну не десять, потому что педикюр не каждый раз. Но все равно: это только на ногти. А она ведь себе постоянно что-то колола. А я кондиционерами торгую. Бизнес сезонный. Ну откуда у меня такие деньги? – с тоской сказал Маслов. – А больше я ничего не умею. Всю жизнь манагер. Купи – продай. Подрабатывать? И где? Таксовать, что ли? Так ведь когда баба – прорва, никакого здоровья не хватит, сколько ни принеси, все мало.

– А развестись?

– Отпустить, то есть? Э, нет. Это я ее нашел в этом ее Засранске. Она приехала – в метро боялась спуститься. Овца овцой. Обувь из дерматина – стыд, а не обувь. Жалость и смех. Одел, обул, пообтесалась в столице моя провинциалочка. А теперь: мерси, мне надо расти. На меня олигархи теперь клюют…

– А куда вы дели бейсбольную биту? – как бы невзначай спросил следователь.

– В снег сунул неподалеку от дома, – безразлично сказал Маслов.

– Куда именно?

– А я помню? В большой сугроб.

– Место можете показать?

– Не помню, – хмуро сказал Маслов. – Может, и смогу. Я был злой, понимаете? Мне семью хотелось, детей. А эта сука… – Он скрипнул зубами. – Издевалась надо мной. Фотки свои выкладывала в кружевном белье. Вот, мол, я какая. Да, было на что посмотреть.

– Поэтому вы и избили ее так зверски, да еще и бейсбольной битой? Лицо изуродовали?

– Захотелось выбить из нее весь этот силикон, который она в себя закачала, а что? – с вызовом спросил Маслов. – Потому что она сука. В активном поиске, вы гляньте! Со штампом в паспорте! Она ведь знала, что я ее блог читаю! Хотела независимость свою показать! Вот и нарвалась…

Следователь терпеливо ждал, когда Маслов выговорится. Наконец он замолчал. Теперь можно было приступать к главному.

– Николай Георгиевич, осталось выяснить по остальным эпизодам. Особенно меня интересуют ваши отношения с Марией Петровной Ищенко. Когда, при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?

– А это еще кто? – подозрительно спросил Маслов. – Еще одна подружка Анжелики?

– Вряд ли они были знакомы. Марии Петровне было семьдесят шесть. Если только не родственники.

Маслов напрягся.

– Не знаю я никакой Ищенко, – сказал наконец он.

– Хорошо. А где вы были вечером седьмого января?

– Это в Рождество, что ли?

– Да, в ночь после Рождества.

– Дома, где же еще.

– Один?

– Почему один? С женой. Праздник же. Вот мы и отмечали. Она почти не пила, а тут расслабилась. Шампанского бутылку вылакала. Ну, я ее тут же в койку и потащил. А она – не могу, не буду. Тут-то я и завелся. Подумал, что у нее кто-то есть, раз со мной не хочет. Оказалось, еще хуже: эта сука аборт недавно сделала! А я-то думаю, что за таблетки она пьет? Даже в Инете пробил. Бабам их только выписывают.

– То есть ваше алиби не может подтвердить никто, кроме жены? Которой больше нет в живых.

– В смысле? Какое алиби? – напрягся Маслов.

– Кроме убийства Анжелики Масловой, у нас еще три эпизода. Все трупы найдены в вашем парке.

– Ну а при чем тут я?

«Притворяется или в самом деле не понимает?» – следователь заволновался.

– Такие убийства, Николай Георгиевич, называются серийными…

– Погодите… Я чего-то слышал, хоть и бухал все эти дни… Бабу какую-то на куски разрезали.

– Не бабу, а пожилую женщину. Ищенко Марию Петровну.

– Вы куда гнете-то? Типа это я ее? Не-ет… Так не пойдет… Типа я маньяк, что ли? Ах, вот оно куда… Не-ет… Экспертиза, значит. Консилиум. Суки! – Маслов вскочил.

Следователь едва успел вызвать охрану. Когда подозреваемый поднялся по весь рост с перекошенным лицом и сжатыми кулаками, стало видно, что, несмотря на кажущуюся вялость, Маслов невероятно силен. Его едва успели перехватить, когда он, хрипя от бешенства, навалился на стол. Его руки тянулись к горлу того, кто его допрашивал. Маслов сучил ногами и, брызгая слюной, визжал:

– Суки, суки, суки!!! Я бабу свою убил! Свою, понимаете?! Имею право! Нет за мной больше ничего! Хоть на куски меня режьте, суки! Не убива-ал… – И он протяжно завыл.

Следователь вытер пот, выступивший на лбу. Отклонения в психике явные. Но уж очень натурально играет, если играет.

– У вас возьмут образцы ДНК и кровь из вены. Будет проведена сравнительная экспертиза. Отпираться бесполезно. Вы, быть может, сами не помните, как бегали ночью по парку в поисках, на ком бы выместить свою ненависть. Уведите.

«Да, тут еще работать и работать. Может, вызвать этого, как его?.. Самохвалова? Опера́ из убойного прощелкали, а он Маслова вычислил. Крыша у него уж больно крутая, у этого бывшего мента. Потому и знает так много. Вот пусть и поделится этой информацией».

Пятое совещание на Zoom

Накануне Марина вроде бы оттаяла. Когда Стас привез наконец денег. Ему повезло с заказами. Работал как ишак, допоздна, зато заслужил улыбку жены и ужин. Готовила Марина так себе, не в пример Ивановой, но Стас понимал, что не в его положении привередничать.