Любовь и смерть. Селфи

– Можно и чайку, – участковый оказался нежадным и тут же открыл термос. Оттуда восхитительно запахло мятой.

– Не хочу я вашего чая! – зыркнула на него Старкова.

– Я хочу! – Люська проворно схватила чашку, пока участковый не передумал. Тот что-то прикинул и полез в ящик письменного стола. Когда на нем появилась пачка печенья, Люба невольно прослезилась: какое счастье! Голод мешал спокойно разобраться в случившемся. Обиженный желудок третировал мозг. Участковый поймал ее взгляд и достал вторую чашку.

– Вы, Аграфена Дамировна, пишите, – сказала Люба, сладко зажмурившись. Чай с печеньем! – Обстоятельно, никуда не торопясь.

– И то, – сказал участковый, по-братски поделив бутерброд. – Покойники уже никуда не убегут, что до воров, эти не то, что до канадской границы, до Северного полюса успели добежать, за месяц-то. А на то, чтобы вскрыть могилу, еще справки собирать надо. Согласовывать. Не так-то это просто, гражданка Старкова.

– Это только ворам просто, – огрызнулась та.

– Когда не по закону, то да, – согласился подобревший после того, как доел свой бутерброд участковый. – Не по закону все быстро и просто. А уж когда по закону, то извините… – он развел руками. – Законы у нас работают медленно.

– Это люди у нас работают медленно!

– Не скажи́те. У меня на территории какой-нибудь Люксембург поместится запросто.

– Да еще вместе с Монако, – улыбнулась Люба.

– Монако, может, и не поместится, так и, слава богу. Мне здесь только казино Рояль не хватало.

– У вас и Швейцария поместится, – встряла Люська. Поев, она заметно повеселела.

– Хватит заниматься географией! – рявкнула Старкова. – Я написала заявление! Идемте на кладбище!

– Подпись, дата. Свидетельницу надо допросить. Ее заявление.

– Я сейчас сама откопаю этот гроб! – вскочила Аграфена Дамировна, сжав кулаки.

– Толку-то? – философски заметила Люська. – Там все равно ничего нет. Тот есть, конечно, есть. То, чему там положено быть, – деликатно сказала она. – А то, чему там быть не положено… Нет, не так выразилась. То, что было положено, но не совпадает с нормами положенного, того уже нет. Лично я не слышала, чтобы такие редкие бриллианты хоронили. А вы? – наивно посмотрела она на присутствующих.

– Вы надо мной издеваетесь? – догадалась Старкова.

– Мы просто хотим, чтобы вы успокоились, – миролюбиво сказала Люба. – Лучше вам с тетей сейчас не встречаться. А без ее заявления, увы… – она тоже развела руками.

– Где вы ее прячете?!

– Вам надо переспать с этой мыслью. А мы пока подготовим все необходимые документы. То есть вы, – Люба посмотрела на опустевший термос. С обедом покончено, пора и за работу.

– Это само собой, – кивнул участковый. – Только горячку пороть не будем.

– Как это не будем?! – позеленела от злости Старкова. – Я хочу вернуть семейную реликвию!

– А где доказательства, что этот бриллиант принадлежал вашей семье? – спросила Люська, и Люба посмотрела на нее с уважением. Молодец!

Вопрос поставил Аграфену Дамировну в тупик.

– Я немедленно свяжусь со своим адвокатом, – пригрозила она. – Вам это так не пройдет! Завтра же здесь будет вся полиция Московской области вместе с генеральным прокурором! – сказала Старкова в запале.

Бухнула дверь. Они остались в кабинете втроем.

– Где Анфиса-то? – посмотрел на подруг участковый.

– У Иваныча, – Люба поняла, что ему можно доверять. Уж очень умело он тянул время.

– Хорошая девка. Не то, что эта, – он посмотрел на дверь, которая, казалось, еще вибрировала от удара о косяк. – Значит так. Вы идите, наверняка у вас и без того дел хватает. – Люська кивнула: это уж точно. – Могилу будем вскрывать завтра. Даже если Аграфена поднимет на уши всех московских адвокатов, колесо правосудия не закрутится быстрее после того, как рабочий день официально закончится. А время уже, – он посмотрел на часы. – Эге! Полпятого! Нехай побегает, – он опять кивнул на дверь, за которой скрылась госпожа Старкова.

– Я вижу, не любите вы ее, – невольно улыбнулась Люба.

– Я просто знаю наверняка, что Полина Большакова не без ее участия убралась, – поморщился участковый. – Только доказать ничего не могу.

– А как она умерла?

– А ее поездом зарезало.

– Поездом?

– Пригородной электричкой. Возвращалась поздно, переходила через пути. Вроде как поскользнулась. Наверняка толкнули ее. Только темно было, да еще зима. Ладно бы лето. А зимой народу мало. Холодно, метель. У Старковой и ее мужа железное алиби. Сидели дома, смотрели телевизор. Домработница на кухне посуду мыла. И может алиби подтвердить. Да еще соседка к Старковым заходила. Оно и понятно: станут эти буржуи сами руки марать? Наверняка кого-нибудь наняли.

– А почему Полина Большакова поехала в город на электричке? Ведь ее муж был миллионером. Мог бы и машину ей купить.