Любовь и виски

С бандитом нас разделяло больше десяти футов. Я обернулся, лицо всё ещё было в окне. Начинало темнеть. Выстрелы прекратились. Видимо, осознав тщетность попыток, killer понёсся вниз.

Пальнув на прощание, я кинулся к лестнице. Гандикапа в несколько минут нам хватит. Машина рядом.

July 17, 1963, Wednesday, 11:50 p. m.

Portland, Sheridan St, Gas Station

– Tell me everything… Tina!

Ночь. Заправка на краю северо-восточного квартала. Мы пытаемся отдышаться в моём Plymouth’е. Живые. Рядом мотель «Barny’s Hole». Только придя в себя, я начал сознавать, что всё могло закончиться значительно хуже. Впору благодарить Бога за то, что нам удалось спастись.

– В Bath тебе возвращаться нельзя. Бандиты переступили черту и теперь не остановятся. Они убьют… нас. – Я серьёзно посмотрел на Тину.

Бесполезный ус наконец отклеился. Она не удивлялась. В её глазах я прочитал… благодарность.

– Расскажи всё, что знаешь. Я смогу защитить тебя. Но мне нужно понимать, что случилось.

Тина походила на взъерошенного птенчика. Впервые за долгое время я испытывал трепетное чувство к девушке. Ничего подобного со мной не происходило уже очень давно. Единственная влюблённость (это ведь так называется?), сравнимая по накалу чувств, была в какой-то другой жизни, будто не моей.

Объяснить непросто. Мне хотелось заботиться о Тине, а не спать с ней. С Анной другое. Обыденное влечение, что ли. Может быть, мы с Тиной родственные души. Я взял её за руку. Она не сопротивлялась, но взгляд отвела.

– Если ты никому не доверишься, у тебя нет шансов. Боюсь, это относится и ко мне… Ты дрожишь?

– I’m cold.

– Накинь. – Я укрыл Тину пиджаком.

– Хочется кофе, чтобы согреться.

– Сходить?

– Я сама. Тебе взять?

– Выбери на свой вкус.

– Ты… смелый. – Открыв дверцу, Тина направилась к небольшому круглосуточному магазинчику у заправочной станции.

Это не последние слова. Вернётся, бежать ей некуда. Люди Маслоу знают о ней всё. Мне почему-то казалось, что сама жизнь начинается заново.

– Как тебя зовут? На самом деле. – Тина вернулась действительно быстро.

– Мик. Мик Дейр.

– Кто ты?

– Репортёр из August’ы.

– Ты правда работаешь на Анну?

– Да. – Я снова взял Тину за руку.

С выбором она не ошиблась – кофе был обжигающе горячим. Именно то, что нужно!

– И много тебе удалось раскопать?

– Я так и не знаю главного. Что произошло в ночь на пятое июля?

– Версия полиции – это липа. Не было никакого самоубийства.

– Да. Какие отношения у вас были с Хатчетом?

– You may guess. – Тина продолжала отвечать односложно.

– То есть ты была с ним в ту ночь?

– Да.

– А как давно вы встречались?

– Несколько месяцев.

– И Анна была не в курсе?

– Никто не знал о нашей связи, по крайней мере, Виктор говорил так.

– Так что же случилось?

– Я не виновата в его смерти! – Тина опустила голову.

– Верю. Но мне необходима полная картина. – Неожиданно я начал клевать носом.

Дико клонило в сон. Всё расплывалось. Я поставил стаканчик, чтобы не разлить. Вкус кофе показался мне странным.

– Прости, Мик! – Тина выбежала из машины.

Последнее, что запомнил, – звук захлопывающейся дверцы…

Часть вторая

День десятый

July 18, 1963, Thursday, 3:15 p. m.

Bath, 137 Front St, «Columbia» Hotel

– Да, дружище, – я смотрел на себя в зеркало. – Поимели тебя крепко. – И что может быть хуже развенчания собственной значимости? Особенно с женской стороны.

Вопрос, понятно, риторический. Паршиво… и душевно, и физически. Полчаса я проторчал перед умывальником, созерцая, как под полным напором хлещёт вода. Хотя нет, больше пялился на собственную помятую физиономию. Счёт снова не в мою пользу.

В лучшем случае спущу всё на тормозах. Если повезёт, Анна о моём фиаско вообще не узнает, стало быть, и до Коллинза эти позорные вести не добредут. Так тогда и не было никакого поражения! Но если уж история с «выведением из игры туповатого журналиста» выйдет наружу, мои доходы детективным ремеслом устремятся вниз со скоростью свинцового дирижабля. А кому как не мне знать, что такие истории просачиваются в первую очередь…

Я поднял глаза: измученный, раненый волк. Сочувствие вызывает или отвращение? Да кому как. Хотя какой, к чертям, волк? Шакал. Мнил себя царём зверей, а пробавлялся падалью. До первого серьёзного шухера. А как потребовалось включиться на полную – сдулся. Хоть плачь.

Всё ещё сильно затуманенным разумом я вдруг осознал, что больно не только эмоционально: вновь даёт о себе знать спина. Тоже некстати. Уж добрый десяток лет беспокоит, но сегодня совсем «разошлась». Есть у меня на этот случай одно средство проверенное – мазь, ещё матушка рекомендовала.