Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Все стали наперебой расспрашивать, как его лечили в тюремной больничке и что с ним на самом деле случилось. На оба вопроса он лишь отмалчивался или качал головой. Потом он сказал, что ему нужно в уборную; Тим и еще один солдат тут же подали ему руки.

– Это ведь Весси сделал, да? – спросил Тим, когда Билли встал на ноги. – Он тебя покалечил, поэтому его и выгнали в охранники? Так ведь?

Теперь молчание стало для Билли уже вопросом гордости.

– Не важно, – ответил он. – Я знаю, кто это сделал, и посчитаюсь с ним, если повезет.

Бледный и измученный, он тяжело опирался на костыль, и, глядя на него, было трудно всерьез поверить в такую угрозу. Тим и второй солдат переглянулись.

Тим сохранил его импровизированный дневник, и в ту же ночь, под грохот пушек, сотрясавших тюрьму, Билли записал в нем огрызком карандаша:

1 марта. Два примечательных события. Первое – я выжил, хотя доктор Арнольд, старый пьяница, думал, что я умру. И второе – тот бунтовщик, который поставил себе целью искалечить меня, преподал мне урок столь масштабный, что я даже не сразу осмыслил его. Находясь здесь, где ты вынужден подчиняться любому приказу, каким бы нелепым и унизительным он ни был, я наконец понял, что чувствуют чернокожие рабы. На какое-то время я сам оказался в шкуре человека в кандалах и навсегда это запомнил.

Глава 94

Стэнли неожиданно обнаружил, что с каждым днем ему становится все труднее принимать перемены, случившиеся в его жизни, и справляться с ними. Пеннифорд продолжал присылать ежемесячные отчеты об огромных доходах компании «Обувь Лэшбрука». Стэнли с недоверием читал эти просто нереальные цифры, которые не укладывались у него в голове. Никакой человек не заслуживал подобного богатства. Во всяком случае, он точно не заслуживал. Стремительные события общественной жизни тоже не поддавались его пониманию. Усталость от войны уже заразила весь Север, и президент ускорил этот процесс своей прокламацией об амнистии и восстановлении, о которой было объявлено еще в прошлом декабре. Линкольн предлагал помиловать всех бунтовщиков, кроме высших чиновников правительства и бывших офицеров армии и флота, которые переметнулись к врагу.

Такой план казался недостаточно суровым, чтобы удовлетворить Уэйда и Стивенса с их сторонниками, а значит, не нравился и Стэнли. Да и чего можно было еще ожидать от этого любителя черномазых, наполовину спятившего от вечной бессонницы и депрессии? Вместо того чтобы думать о том, как сурово наказать предателей после окончания войны, Линкольн нес всякие банальности и благочестивые речи, больше подходящие для могильных надписей или чего-нибудь подобного. В прошлом ноябре в Геттисберге он так увлекся своей проповедью, что едва не усыпил толпу слушателей.

Твердая позиция Линкольна по отношению к неграм, а также его неспособность довести эту войну до успешного окончания не прибавляла ему популярности. Столица бурлила слухами о заговорах с целью похищения или даже убийства президента. Каждый новый слух появлялся примерно раз в неделю.

Более того, влиятельные республиканцы полагали, что президент причиняет большой вред партии, настаивая на новом призыве полумиллиона человек с первого февраля. А Стэнтону еще и сообщили по секрету, что в середине марта могут дополнительно призвать еще двести тысяч. Людей крошили, как колбасный фарш в мясницкой лавке, просто потому, что генералы не умели побеждать. Да, в Чикамоге корпус Томаса держался до последнего, генерала даже прозвали Скалой, но само сражение было чудовищным, окончилось поражением федералов, и потерь было бы еще больше, если бы армию Брэгга в ноябре не отозвали от Чаттануги в Джорджию. Теперь, впав в почти безумное отчаяние, конгресс снова восстановил звание генерал-лейтенанта и присвоил его выбранному Линкольном человеку – этому пропойце Гранту с его мечтой о безоговорочной капитуляции. Став главнокомандующим, он собирался вскоре начать наступление на восточном театре военных действий; Халлек был понижен до начальника штаба.

Однако Стэнли чувствовал, что все эти попытки уже не смогут спасти президента. Линкольн наверняка проиграет осенние выборы, и горевать по этому поводу не стоило. Правда, часть республиканцев, которых он вел к поражению, пугала Стэнли и его друзей.