Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Два дня спустя, вечером, надев гражданскую одежду и темное пальто, он сел на лошадь и поехал на юг через мартовский снегопад. После восьми он добрался до Порт-Тобакко и отдал ожидавшему его хитрому беззубому мужичку двадцать долларов золотом и письмо для Орри с предостережением:

– Ты должен вручить это полковнику Мэйну, не привлекая внимания ни к нему, ни к тому, что передаешь.

– Не волнуйтесь вы так, майор Хазард. Все будет сделано как надо. Я доставляю тайную почту во все учреждения на Капитолийском холме. Вы бы удивились, узнав, как много таких писем. – И, подмигнув с видом опытного барыги, он выскользнул из задней двери таверны во вьюжную темноту.

Грант приехал в Вашингтон первого числа. Его жесткая рука уже ощущалась в армии. Весной должна была начаться грандиозная кампания, возможно последняя в этой войне. То, что теперь пленных все реже освобождали под расписку не участвовать в боевых действиях, было хуже для Юга, чем для Севера.

Джорджу, Бретт и Констанции оставалось только ждать. Джордж ничего не сказал Стэнли о своем незаконном письме. Когда пришла новость о том, что Билли прошлой осенью попал в плен, Стэнли лишь выразил безразличное сожаление.

В эти дни Джордж редко видел своего старшего брата. Благодаря войне Стэнли приобрел баснословное богатство и большое влияние в радикальном крыле республиканцев. А еще война изменила его самым непостижимым образом, превратив в человека, почти постоянно находившегося под воздействием спиртного. Стэнли наверняка бы уволили как обычного пьяницу, не будь он так богат. Вместо этого большинство его терпело, а кто-то просто старался избегать. Джордж был среди последних.

Точно так же Джордж поставил крест на Вирджилии. Он послал ей письмо в госпиталь в Аква-Крик, сообщая о несчастье с младшим братом. Она не ответила. Боясь, что во всем виновата почта, Джордж написал снова. После этого он решил, что молчание сестры было намеренным.

С приближением весны у Джорджа наконец стало одной тревогой меньше. Он получил приказ первого числа явиться на службу в Строительный корпус военных железных дорог.

– Я буду работать с Маккаллумом, а не с Германом, но это хотя бы живая работа. Больше никаких контрактов, никаких безумных изобретателей… никакого Уиндер-билдинга! – Они уже лежали в постели, и он крепко обнимал Констанцию. – Да не думай ты об этом! – быстро добавил он, почувствовав, как вздрогнула жена. – Никакая опасность мне не грозит.

– Безусловно, грозит, – возразила она, и столь редкая нота, прозвучавшая в ее голосе, сказала ему, что происходит нечто необычное. Он коснулся ее щеки и почувствовал влагу; Констанция сжала его руку. – Но я уложу вещи, послушно вернусь в Лихай-Стейшн и постараюсь не подавать виду. – А потом, весьма удивив его, она прижала его руку к своей груди и прошептала: – Но может быть, я хотя бы смогу заснуть этой ночью, если ты займешься со мной любовью.

Джордж тихо засмеялся и поцеловал ее в шею:

– С огромным удовольствием, милая леди.

– Даже с такой толстушкой?

– На вкус и цвет товарищей нет. По мне так, если ты называешь себя толстушкой, то толстушки прекрасны.

– О Джордж… ты такой льстец! А еще ты бываешь упрямым, вспыльчивым, даже самолюбивым. Но я просто не могу не любить тебя.

– Погоди-ка минуточку… – Он взбил подушку повыше и оперся на нее локтем. – И с каких это пор я стал самолюбивым?

– Ты не хуже меня знаешь, что возраст сказывается на зрении. И каждый вечер я наблюдаю за тем, как ты подносишь «Стар» к самому носу, чуть ли не дырку в газете протыкаешь. Но упорно не желаешь признать, что тебе нужны очки… Джордж, нечего фыркать и мычать, как Стэнли! Это тоже вроде комплимента. Видит Бог, никто из нас не совершенен, но так неуклюже я пытаюсь сказать, что ты мог бы иметь тысячу недостатков вместо одного или двух и я все равно бы тебя любила.

Джордж откашлялся, помолчал немного, снова кашлянул. Когда он наконец успокоился после такого неожиданного признания и обнял ее за талию, она услышала в его голосе улыбку.

– Ладно, – сказал Джордж, – иди ко мне.

– Черт побери, кто разрешил вам приходить сюда? – взорвался Джордж, когда на следующее утро тот же беззубый мужичок появился в Уиндер-билдинге.

Он потащил курьера к лестнице мимо обычной толпы подрядчиков и спасителей Союза, продолжавших считать министерство своим вторым домом.

– Я просто подумал, что вы захотите поскорее это получить. – Мужичок протянул заказчику мятый, замызганный конверт. – Это лежало для вас в Ричмонде с позавчерашнего дня.

– Не так громко! – прошептал Джордж, краснея.

Какой-то бригадный генерал, поднимавшийся в это время по лестнице, бросил подозрительный взгляд на неряшливого посетителя.

– Полагаю, ты принес это сюда, рассчитывая на дополнительную плату, – сказал Джордж.

– Да, сэр, признаться, такая мыслишка приходила мне в голову. А разве вся эта война не для того же? Предприимчивый малый должен сам позаботиться о своем будущем.

– Убирайся! – прошипел Джордж, пихая в ладонь курьера несколько купюр.

– Эй, это же зеленые! Я-то…

– Или это, или ничего.