Любовь и война. Великая сага. Книга 2

– Я имел в виду, когда мы закончим здесь.

Напряжение ее сразу ослабло.

Капитаном они занимались около шести минут, пока измученный врач не ушел на зов мисс Киско, принимавшей новую повозку у входа.

Вирджилия снова схватила из ящика бинты и поспешила к О’Грейди. Подняв одеяло, она увидела новые яркие пятна на повязке, но всего два. Улыбка ее была почти чувственной.

Она наложила еще слой бинтов и опять укрыла лейтенанта одеялом. Он незаметно для всех истекал кровью. И никому не было дела. По расчетам Вирджилии, ему оставалось жить не больше получаса. Она вернулась к работе, чувствуя себя счастливой.

Через три четверти часа она снова подошла к койке лейтенанта и заменила полностью промокшие повязки на новую, последнюю, которая могла ему еще понадобиться. Потом вернула одеяла на место и как ни в чем не бывало занялась другими делами. Несмотря на грязь и царящий вокруг шум, минут двадцать Вирджилия пребывала в настоящей эйфории. Но после этого ей пришлось серьезно понервничать.

Занятая своими мыслями, она не заметила, как в палатку вернулась миссис Нил, чтобы проверить нескольких раненых. Именно ее резкий вскрик привлек внимание Вирджилии. Она увидела, что начальница стоит в том самом темном углу; приземистая фигура миссис Нил вырисовывалась на фоне брезентовой стены, освещенной утренним солнцем.

Правой рукой миссис Нил подняла одеяла, которыми был укрыт лейтенант О’Грейди, и губы ее округлились от изумления.

– Доктор… Доктор! – закричала она. – Этот юноша мертв! Кто за ним присматривал?

Глава 105

– Имя и звание пленного?

– Рядовой Стивен Макнотон.

– Где взят?

– Примерно в трех милях к северу отсюда, сэр. Его опознали вот по этому. – Сержант с квакающим голосом ткнул пальцем в замызганные клетчатые штаны пленника.

Свет качавшегося фонаря вспыхивал в глазах заместителя командира полка – светловолосого майора с рыжими пушистыми бакенбардами, который был вдвое моложе пленника.

– Подойдите! – приказал он с раскатистым «р».

Сжимая в руках фуражку, Салем Джонс сделал два шага к складному столу.

– Мразь подзаборная – ничего другого нам теперь не найти. – В ответ на недовольные слова майора один из двух капралов, которые вместе с сержантом привели Джонса в штаб полка, усиленно закивал. – Такие отбросы еще никогда не позорили ни одну армию мира перед лицом Господа.

Несмотря на страх, Джонс, в общем-то, был согласен с майором. Когда он записался в пополнение своего последнего полка, Пенсильванского резервного, его три с половиной дня продержали в огороженном лагере под Филадельфией под постоянной охраной. Другие рекруты, которых стерегли точно так же, пугали его до смерти – это были самые отъявленные преступники, которым ничего не стоило зарезать или задушить его, а потом вывернуть его карманы, если, конечно, еще раньше они не обчистили его до нитки за игрой в покер.

– Каково ваше основное занятие, рядовой Макнотон? Шулерство? Воровство? Убийства? – Слова майора звучали как пистолетные выстрелы. – Ладно, не важно, я знаю настоящий ответ. Авантюрист. Трус. Вы – настоящий позор для этого полка, армии Соединенных Штатов, штата Нью-Йорк, для всей страны и своей малой родины.

Ах ты, маленький богомольный ханжа, думал Джонс, представляя в уме разные способы, какими мог бы убить этого майора, подвернись ему такой случай. Но нет, нельзя отвлекаться, он должен сосредоточиться на том, как спастись. К несчастью, он выбрал себе шотландское имя, а майор как раз оказался шотландцем, и Джонс уже догадывался, что этот противный офицер не отпустит его с такой же легкостью, как другие.

Казалось, майор просто не мог совладать со своей яростью, что было вполне объяснимо, учитывая то огромное количество неудачников и закоренелых преступников, которых собирали по всему Северу, чтобы заправлять военную машину Гранта. Офицер обошел стол и остановился угрожающе близко от Джонса:

– И сколько раз ты получал денежное пособие при поступлении на службу, а потом сбегал? Уверен, не раз и не два. Ладно, Макнотон – хотя я сомневаюсь, что это твое имя, – теперь с этим покончено.

Салем Джонс почувствовал, как внезапно подкосились ноги. В животе что-то забулькало, когда майор повернулся к сержанту:

– Отведите его к цирюльнику, пусть побреет его, а потом поставьте клеймо. А теперь уберите этот мусор с моих глаз.

Грязная простыня, бритва, чуть-чуть мыльной пены – и никакой жалости. Пока рядовой, который негласно служил еще и полковым цирюльником, скоблил ему голову, он дважды порезал его до крови, но Джонс даже не осмелился пикнуть, боясь рассердить парня.