Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Уже в течение суток после приезда медсестер условия в полевом госпитале заметно улучшились. Повозки Санитарной комиссии, за которыми с веселыми криками бежали негритянские дети, доставили так необходимые здесь склянки с морфином, настойку опия, хлорную известь. И продукты. В первые часы, пока раненые, умирающие и уже мертвые перемещались с головокружительной скоростью, в госпитале не было ничего, кроме галет и кофе.

Среди непрерывной суеты и то и дело возникавших замешательств Вирджилия все же смогла мобилизовать весь свой разум и мужество для стычки, которая стала неизбежной в тот момент, когда миссис Нил сняла одеяло с умершего лейтенанта. Она предполагала, что начальница обратится сначала к ней, прежде чем пойдет к старшему врачу, и ждала этого разговора.

В конце первых суток дежурства Вирджилии наступило временное затишье. Новых раненых не привозили, а с теми, кто уже лежал в ее палатке, пока больше ничего делать было не нужно. Вирджилия вытерла фартуком оловянную кружку и налила в нее горячего кофе. Усталость давала о себе знать – за все время дежурства ей удалось поспать один час днем в повозке комиссии.

Вирджилия вышла наружу. Уже наступили сумерки. Почерневшие от огня пни и стволы деревьев, окружавшие госпиталь, все еще пахли горелой древесиной. Тупая боль из ног Вирджилии поднялась к пояснице – сказывалось то, что она слишком долго стояла. Она медленно прошла за угол палатки, уже слыша за спиной шелест юбок; не оборачиваясь, села на пень и отмахнулась от мухи.

– Мисс Хазард?

С каменным лицом Вирджилия повернулась к начальнице.

– Мне нужно очень серьезно с вами поговорить. И боюсь, мы обе знаем о чем.

Вирджилия заметила, как в глазах миссис Нил вспыхнули злобные искры. Главная медсестра подошла к другому пеньку и остановилась рядом с ним, глядя на свою подчиненную, как суровый судья.

– Вы позволили тому молодому южанину истечь кровью, не так ли? Другими словами, вы его убили.

– Ну, знаете, из всех глупых и оскорбительных…

– Отрицать бесполезно, – перебила ее миссис Нил. – В поезде вы говорили мне вполне определенно и при свидетелях, что не станете ухаживать за ранеными врагами. Ваша беспредельная ненависть к Югу прекрасно известна. Вы накрыли того юношу одеялами, хотя прекрасно знали, что от тепла кровотечение возобновится.

– Да. Я его укрыла, признаю эту ошибку. Но в такой суматохе… столько людей нуждается в помощи, и врачи кричат все разом…

– Чушь! Вы одна из лучших сиделок, каких я видела. Да, вы мне всегда не нравились, но я не преуменьшаю ваших способностей. Вы не могли совершить подобную ошибку, следовательно, сделали это намеренно.

Чувствуя влагу под мышками и короткие резкие толчки в животе, Вирджилия встала. Она рассчитывала, что признание одной ошибки может отвести от нее главное обвинение, однако миссис Нил на это не купилась. Тогда она решила идти ва-банк.

– Если я признаю эту ошибку перед комиссией, – сказала она, не глядя на начальницу, – вы вряд ли сможете доказать, что было что-то еще.

– И все-таки я попытаюсь, – невозмутимо ответила миссис Нил. – Я подам рапорт о том, что вы накрыли пациента одеялами, полностью осознавая последствия, а потом скрыли кровотечение, накладывая одну повязку на другую, даже несколько повязок, что неизбежно повлекло…

– Черт вас побери, я этого не делала!

Закричав на свою мучительницу, Вирджилия в тот же миг увидела двух огромных черных птиц, опустившихся на единственную уцелевшую ветку обгоревшего дерева. Она тут же подумала, что птиц привлек запах ран, включая и ее собственные.

Миссис Нил вскинула голову, ее глаза пылали.

– Если не вы, тогда кто?

– Не знаю! Кто-нибудь из санитаров…

– И снова – полная чушь!

– Я признаю только одеяла, ничего больше.

– Что ж, в таком случае дальнейший разговор не имеет смысла. Но я знаю, что вы сделали, и предоставлю свидетельства мисс Дикс. Я добьюсь вашего наказания. Полагаю, вы потратите этот вечер на то, чтобы обдумать свою защиту, захотите выстроить всю свою ложь к тому времени, когда начнется расследование. – И она ушла, торжествующе посмотрев на Вирджилию.

Вирджилия оставалась на улице, среди погибших деревьев, до самой темноты. Черные птицы продолжали сидеть на обугленной ветви. Вирджилия отпила немного из кружки. Кофе остыл. Она выплеснула его на землю. В палатке заплакал какой-то раненый.

Но она почти не слышала его. Учитывая принципы миссис Нил и ее личную враждебность, начальница обязательно настоит на расследовании. И оно, скорее всего, состоится. Кто окажется на стороне миссис Дикс? Штаб генерального хирурга? Гражданская полиция Вашингтона? Измученная Вирджилия видела все новые и новые картины в сгущавшейся темноте. Зарешеченная камера. Человек в судейской мантии, возвышаясь над ней во весь свой рост, сурово зачитывает приговор…

– Боже! – тихо вскрикнула она, когда что-то пронеслось мимо, задев ее лицо.

Опомнившись, она увидела, что одна из сидевших на ветке птиц парит над палаткой. Послышался свисток паровоза. Вирджилия потерла глаза костяшками пальцев, отгоняя слезы страха.