Любовь или криминал? (СИ)

— В 21:47? Время детское! Я чувствую задницей, что что-то не то! Как вы этого не понимаете!

У Оливии, к счастью, получилось достучаться до Сизого. Он немного помолчал, прикидывая возможные варианты действий, а потом ответил:

— Мы походим по району, может, он у кого-то тусит. Если не найдём, будем обзванивать морги, больницы. У меня знакомые в ментуре появились, могу их пнуть, они посмотрят, понаблюдают, нападут на его след возможно. Ты не волнуйся, слышишь?

— Я не волновалась. Меня просто порой бесит ваша тупизна, — Оливия разжала кулаки и выдохнула: — Бывай.

Брайну не давали ни еды, ни воды. Слепой ещё морально над ним издевался, сидя перед ним и уминая за обе щеки бутерброды с толсто нарезанной, вкусной колбасой.

— Вкусно-то как, — приговаривал он. — А тебе не дам! — Он высунул язык. — Обойдёшься.

— Больно надо. Ты сто процентов мне отраву подсыпешь, — Брайн посмотрел в окно. По тому, что в комнатушке стало темно, он догадался, что уже почти ночь. Свет ведь был только солнечный: ни лампочек, ни свечек не было.

— Не подсыплю, говорю. Радуйся, я тебя не убью раньше времени. Я хочу насладиться тем, как тебе плохо. Не беспокойся — нас никто не найдёт: я сломал твой телефон, мы в абсолютной глуши. Так что я тебя ещё побешу своим присутствием, — прошептал ему на ухо Слепой. — Спать будешь в сидячем положении. Вот интересный опыт, да?

— Ведёшь себя, как воспитанник детского садика, ей-Богу. Твои насмешки и издёвки на ребячьем уровне. Смешно. — На лице Брайна при этой реплике не было ни единой эмоции. Слепой вышел из комнаты и вернулся через несколько секунд.

— Ещё одна такая предъява в мою сторону, — Слепой держал в руках прутья, — и твоя спина познакомится вот с этим. Это больно, предупреждаю сразу. И отметины остаются на всю жизнь. Поэтому советую захлопнуть свою варежку и раскрыть её в тот момент, когда это пригодится, когда я тебе скажу это сделать. Спокойной ночи. Хотя, вряд ли ночь у тебя будет спокойная, — Слепой довольно расхохотался и вышел из комнаты. На улице поднялся сильный ветер, который проникал в то помещение, где сидел Брайн. Тот, находясь в одной-единственной, тоненькой футболочке, поёжился от холода. Дыхание заложило мгновенно.

Кровотечение вследствие сломанного носа закончилось лишь сейчас, через несколько часов.

Брайн смотрел вперёд себя и думал обо всём. За те часы, что он тут находился, он многое переоценил. Он во многих вопросах поменял своё решение. Например, насчёт Оливии и Влада.

«Все мои мучения сейчас — это за ту боль, которую я им причинил. Просто правило бумеранга, как обычно, сработало безотказно, как по часам. Если бы я не поступил вот так ужасно, кто знает, быть может, Слепой бы и не нашёл меня.»

Брайн не был заядлым фаталистом — человеком, который верит в то, что всё предначертано человеку заранее судьбой, он не верил в знаки судьбы, смеялся над всякими приметами, но сейчас он начал понимать, что всё возвращается, пускай даже основная причина его заточения — преступление в отношении Анатолия Осина. Брайну просто оставалось ждать и молиться, что кто-то найдёт его и спасёт.

За ночь он пережил весь спектр эмоций, которые заложены в человеческом мозгу. Сначала его мучил стыд за всё то, что он делал в своей жизни, за убийство, за ложь, потом он впадал в отчаяние, думая, что умрёт здесь, в сыром, неотапливаемом подвале, и его жизнь так некрасиво оборвётся (в эти моменты он громко ругался трёхэтажным матом и орал), потом он радовался тому, что он умрёт и ему не придётся смотреть в глаза Оливии, которую он так сильно ранил, потом наступала тоска по возлюбленной, потом приходила злость — на себя, что не может себя вызволить из плена, да и на Слепого тоже. Сон никак не хотел одолевать Брайна. Парень даже и не думал о том, чтобы хоть на какое-то время прикрыть глаза и погрузиться в царство Морфея. Чтобы не сойти с ума и, грубо говоря, не отупеть за время нахождения здесь, Брайн занялся умственной активностью: повторял в уме таблицу умножения, вспоминал строки Пушкина, Есенина, Тютчева, которые его заставляли учить в школе (правда, Брайн рассказывал их с горем пополам, лишь бы на троечку), умножал числа на пять, возводил цифры в квадраты. Такая деятельность даже немного успокаивала взволнованный последними событиями мозг, отвлекала от мрачных мыслей.

Оливия набрала Сизого, чтобы понять, на каком они этапе с Чёрным. Хотя, у девушки не было никакой надежды на то, что эта история кончится вот так просто, в один присест.

— Оливия, мы обошли весь район, никаких следов Брайна нет. Единственное, что мы подумали, что его могли повязать и повезти куда-то в Ленобласть.

— ЭТО ТЫ ТАК МЕНЯ УСПОКАИВАЕШЬ? — заорала Оливия. Чувствовалось, что если бы Сизый был рядом, она бы его убила. — ДЕБИЛ!

— Оливия, давай посмотрим правде в глаза. Мы криминальные люди. Тем более, непонятно, чё там со Слепым. Нужно все варики рассматривать. Действовать нужно решительно, мы не хотим узнать, что тело Брайна лежит где-то в лесу и его кушают птички с муравьями. Пожалуйста, не волнуйся. Мы вместе справимся. Ты обзвонила больницы?