Любовь или криминал? (СИ)

— В процессе. Я уже в двадцать семь клиник звонила, нигде Брайн Мапс не поступал. Влад разбирается с моргами. Но я надеюсь, что он тоже ничего не узнает, — Оливия тяжело выдохнула, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.

— Эй, кудряшка. Мы сможем его найти. Всё будет окей. Не удивлюсь, если он куда-то с девчонками поехал загород тусить.

— Сизый, он меня любит. Он мне по телефону сказал. Какие девчонки?

Сизый прикусил язык. Он рассчитывал, что Оливия не в курсе чувств Мапса к ней.

— Ладно, до встречи, — Оливия опустила трубку, посмотрев на Ботана. Тот усердно выполнял свою задачу, сидя у телефонного справочника и звоня в нужные организации.

— Тебе сколько ещё? — спросила Оливия, положив голову ему на плечо. Ботан молча пролистал где-то двадцать страниц. Оливия кивнула понимающе и отошла. Глаза Ботана слипались, цифры плыли перед ним, на пальцах появилось несколько мозолей, но он понимал, что это важно, что халявить в этом деле нельзя. Особенно отчётливо он это понял, когда увидел удручённую Оливию. Видеть нервы любимого человека — очень больно, хочется помочь, и Ботаник даже был рад тому, что он может содействовать в её горе.

— Здравствуйте, к вам Мапс Брайн не поступал? — рассеянно спросил Ботан, путая слова.

— Кто?

— Брайн Мапс, — Ботан зевнул. Он уже клевал носом.

— Нет, такого не было у нас. Был Борис Мальков, но это не тот, кто вам нужен, я так понимаю.

— Да, спасибо, — Ботан завершил разговор, и, сам не поняв как, уронил голову на раскрытый справочник, начиная сопеть во сне…

Между тем пришло утро. Оливия практически не спала. Её сон можно было назвать поверхностным: она слышала всё, что происходило вокруг неё. Она слышала, как Ботан ночью шёл на кухню тихими шагами, чтобы попить воды, она слышала рёв моторов и громкие вопли на улицах, она слышала детский смех на площадке, поражалась тому, что ребятня просыпалась так рано и сетовала, что их дом находится напротив площадки… Ботан же заснул крепко, так и не оторвав голову от пожелтевших страниц тома.

Слепой подошёл к своему мученику и щёлкнул пальцами прямо возле его широко раскрытых глаз. Брайн наклонил голову набок, показывая, что ему всё равно на его дальнейшую судьбу.

— Тебе понравилась эта ночка? — Слепой рассмеялся, почувствовав в своём вопросе нотку пошлости. Брайн закатил глаза.

— Есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, если ты не мазохист.

— Никаких предложений я не приму от тебя, урод, — прорычал Брайн, и Слепой двинул ему в челюсть.

— Вон как побледнел, исхудал малой. Глазки красные, не спал всю ночь, видать. Тебя же достало всё это? Тебя тут бьют, унижают, морят голодом. А погодка на улице дивная. Июнь вступает в свои права. Третье число, друг мой. Прогуляться не хочешь, на свободе?

Слепой хорошо разбирался в психологии, что давало ему возможность быть искусным манипулятором. Брайн правда слабо соображал от голода, и на обработку того, что ему говорили, требовалось минуты две.

— Поверь, предложение не страшное. Я тебя не заставлю убивать, воровать. Ничего страшного.

— Денег отдать?

— Что ты, — Слепой сделал удивлённое лицо. — Какие деньги? Эти бумажки счастья человеку не дадут. Моё предложение простое в исполнении. Если ты хочешь его услышать, только скажи.

— Говори уже, — рявкнул Брайн.

— Ты станешь моим человеком. Будешь играть на два фронта, и в банде Оливии и в моём клане. Всё понятно, как дважды два. Видишь ли, со мной приключилась неприятная ситуация, у меня был такой работник, который искал информацию, но он получил пулю в лоб. Грустно. Кто это, не знаешь? Оливия?

Брайн просто кивнул, надеясь, что Слепому не придёт в голову похитить девушку и пытать её.

— Я знал, — Слепой нисколько не расстроился, что подтверждало его осведомлённость в этом вопросе. — Ты будешь докладывать мне всё, что происходит в их шайке. Поверь, если ты будешь тихим, как мышка, то твоя шлёндра не догадается ни о чём, ты не будешь предателем. Ты будешь просто мне помогать.

— Что взамен?

— Молодец. Умный мальчишка, — Слепой поднял указательный палец вверх. — Ты правильные вопросы задаёшь. Взамен я не скажу полиции, что ты убил моего брата и отпущу тебя на свободу. Но милый мой, даже не пытайся меня обмануть, иначе я прострелю тебе плечо. Болезненная рана, многому тебя научит, мозги вправит безотказно. Хочешь подумать? Могу дать три денёчка на размышление. Если ты, правда, не сдохнешь к тому времени. Человек без еды только трое суток может выдержать, без воды тем более. А всего этого ты не увидишь и в помине.

— То есть я буду рассказывать тебе то, что у нас происходит?

— Безусловно. Мы будем с тобой встречаться в условном месте и будем обмениваться данными. Твоя шлёндра ничего не поймёт. Ты хочешь на свободу? Ты хочешь поесть? Соглашайся.