Любовь инженера Изотова

Алексей спрашивал Лену: "Слушай, ты не знаешь, сегодня мамины скандалисты придут?" - и, если ответ был положительный, Алексей смывался. А "скандалистов" тянуло к молодым. Они любили приходить и садиться и подробно расспрашивать о комсомольских делах, любили обсуждать статьи "Литературной газеты" или "Комсомольской правды", хохотать, ругаться и спорить. Спорщики они были страшные, могли переспорить кого угодно. Как ни уговаривал деликатный Кондратий Ильич "скандалистов" сидеть спокойно и не мешать молодежи, у которой свои дела, удержать их было невозможно. Дядя Ефим, худой, высокий, с висячими желтыми усами, и тетя Клава, и толстый Горик с толстой Марусей, и сама Вера Алексеевна, попыхивая папиросой, звали к себе Лену с подругами и товарищами, чтобы спросить, "как жизнь", или, вернее, "как житуха". Они сохраняли лексикон двадцатых годов, говорили "братва", "питерцы" вместо "ленинградцы" и употребляли жаргонные словечки, которым выучились когда-то у своих воспитанников. Они начинали с вопроса, "как жизнь", а кончить могли самым неожиданным - например, коллективным письмом в редакцию "Литературной газеты", копия в Союз писателей. Или криками и обвинениями бог знает в чем сидящих перед ними мирных молодых людей. Ведь они были "скандалисты" и без сражений не могли жить.

"Скандалисты", уже пенсионеры, были неистовыми борцами за справедливость и, между прочим, очень любили писать. Писать, коллективно и индивидуально, письма в редакцию, воспоминания, статьи, критические работы и даже рассказы и повести. Дядя Ефим писал стихи, а тетя Клава статьи и воспоминания. Маруся ничего не писала, она была неособенно грамотная, а Горик писал тоже воспоминания. Все эти авторы успели свыкнуться с мыслью, что их не печатают, кроме дяди Ефима, который находился в таинственных отношениях со всеми редакциями и намекал подругам Лены, чтобы они ждали.

"Скандалисты" были по существу не вредные люди. Когда у кого-нибудь случалось несчастье, они сочувствовали и изо всех сил старались помочь.

Когда-то "скандалисты" вместе с Верой Алексеевной проповедовали простоту отношений: полюбили - сошлись, разлюбили - разошлись, а теперь уже давно считали, что дочери должны выходить замуж за хороших людей, а сыновья - жениться на порядочных женщинах. Когда-то "скандалисты", как и Вера Алексеевна, плевали на бытовые удобства и никак не обставляли своих полученных по ордерам квартир и комнат. Теперь они, как все люди, ценили уют, только не умели его создавать.

Этим своим друзьям Вера Алексеевна хотела показать Тасю.

Алексей не стал ничего говорить Тасе о "скандалистах". Пусть разберется сама, решил он.

Она разобралась мгновенно. Не прошло и получаса, как она сидела и разговаривала со "скандалистами" так, словно вместе с ними всю жизнь занималась ликвидацией беспризорности и неграмотности. "Скандалисты" приняли ее как свою. Тася, торопясь и размахивая руками, в точности как сами "скандалисты", рассказывала им какую-то историю.

Больше того, когда уходивший в гастроном Алексей вернулся, он обнаружил, что Тася поет старательным голосом песню с жалобными словами, а "скандалисты", пригорюнившись и сбившись в кучу вокруг нее, слушают.

- Ну и ну, - сказала тетя Надя.

После ужина "скандалисты" стали уговаривать Тасю и Алексея идти с ними в кино. Они часто ходили в кино все вместе и почему-то всегда знали наперед содержание картины.

Тася покорила "скандалистов". До нее у них был только один любимчик Кондратий Ильич. Он единственный стоял вне ругани и критики - не потому, что в нем не видели недостатков, недостатков в нем видели кучу, но ему все прощалось. Его баловали, делали подарки по списку, им самим составленному: носки, запонки, подстаканник, портсигар, перчатки, а также майки, трусы, рубашки. Кондратий Ильич разговаривал со "скандалистами" исключительно о политике. Все многочисленные проблемы воспитания, любви и дружбы, а главное, современная литература и хитрые ее толкования его не интересовали. Другому бы не простили, обвинили бы в отсталости и скудоумии, а ему прощали. Только Вера Алексеевна потом, сверкая папиросой, делала ему строгое внушение, напоминая о заслугах дяди Ефима или Горика в деле ликвидации беспризорности и безграмотности в Рогожско-Симоновском районе города Москвы.

8

Человек может наделать кучу глупостей, прежде чем поймет, что это были глупости и пора взяться за ум и идти дальше, за своим счастьем. Не надо горевать и ругать себя, потом может вдруг оказаться, что все получилось очень хорошо и именно благодаря этим глупостям все и получилось.

Так примерно рассуждал Алексей. Ему хотелось видеть все в радостном свете. Счастье заключалось в том, что он встретил Тасю и полюбил ее и она полюбила его. "Полюбила ли?" - спрашивал себя Алексей и не задавал этого вопроса Тасе.

Он не был уверен в ней, зато был уверен в себе. И счастлив. Разве был бы он счастлив, если бы она его не любила! Она любила его, только сама еще не знала и не понимала этого. Но она поймет и скажет. Он ждал этого каждый день, каждую минуту.