Любовь: история в пяти фантазиях

Где же тут любовь? Мы увидим ее мельком примерно столетие спустя в списке множества обязательств, описанных в «Домострое» («Диалоге о домашнем хозяйстве») Ксенофонта (ум. в 356 году до н. э.), современника Платона, с которым они вместе учились у Сократа. Стремясь рассмотреть радости и многообразные обязанности жены аристократа, Ксенофонт представляет читателю образцового мужа Исхомаха, беседующего с Сократом. Когда жена, которую Исхомах никогда не называет по имени, впервые вошла в его дом, она была необразованной четырнадцатилетней девочкой, которую он приютил. Но затем, дав ей время привыкнуть к новой жизни, Исхомах твердо берет жену в оборот, обучая тем задачам, которые она должна выполнять. Подобно тому как боги повелевают «предводительнице пчел», матке, оставаться в своем улье, пока она «ткет» соты, кормит детенышей, прежде чем они полностью вырастут, и посылает рабочих пчел собирать пыльцу, жена должна оставаться в своем доме. Ее работа состоит в доведении до ума всего, что попадает в дом через дверь, — зерна для хлеба, шерсти для одежды и прочего. Если же ей понадобится нечто извне, она посылает своих рабов, а внутри дома жена отвечает за то, чтобы все пребывало в порядке и находилось на своем месте. Жена заботится о детях семейной пары, ибо бог «наделил ее и большей любовью к новорожденным младенцам, чем мужчину» (VII, 24)[93]. Соответственно, место мужа — вне дома: он должен наблюдать за всеми делами за его пределами. Это разделение труда, радостно провозглашает Исхомах, работает идеально: муж и жена являются «партнерами» в уходе за домашним хозяйством.

Любовь в этом оживленном улье оказывается обязанностью жены, если ее муж честен и откровенен с ней, какой и она должна быть с ним. Исхомах поясняет этот момент, вспоминая времена, когда его жена еще наносила на лицо румяна и носила туфли на высокой подошве, желая выглядеть красивой. Но Исхомах не желает терпеть ничего подобного: «Скажи мне, жена, — спросил я, — когда бы ты считала меня как владельца общего с тобою состояния более заслуживающим любви — если бы я показал тебе, что есть в действительности: не хвастался бы, что у меня больше, чем есть, и не скрывал бы ничего, что есть; или же если бы вздумал обмануть тебя: рассказывал бы, что у меня больше, чем есть». Благоразумная жена быстро отвечает: «Я не хочу, чтоб ты был таким. Если бы ты стал таким, я не смогла бы любить тебя от всей души» (Домострой, Х, 3–4). Она обязана любить своего мужа — если он честен с ней.

Однако и муж обязан любить свою жену, если она поступает правильно по отношению к нему, хотя Исхомах говорит об этом косвенно. Поскольку супруги являются «партнерами в телах друг друга», разве он, задается риторическим вопрошанием Исхомах, не «заслуживал бы больше любви», если бы заботился о том, чтобы тело его было сильным, а не разукрашивал себя суриком, дабы казаться более привлекательным? Разумеется, так и есть, из чего следует, что муж сочтет жену «заслуживающей большей любви», если она предстанет перед ним без украшений. Жена улавливает этот намек: «Мне меньше удовольствия было бы касаться сурика, чем тебя… смотреть на цвет краски, чем на твой собственный» (Х, 6–7).

Обязательство любить требует определенных условий, образцового поведения с обеих сторон — и дает женам шанс заключить более выгодную сделку. Именно поэтому жена Исхомаха застенчиво спрашивает его, действительно ли жена является «предводителем» своего улья, ведь «роль главы принадлежит скорее тебе, чем мне: я удивилась бы, если бы это было не так. Хранение и распределение мною того, что находится в доме, казалось бы, думаю, смешным, если бы ты не стал заботиться о внесении в дом чего-нибудь снаружи» (VIII, 39). От жизни, которую Исхомах рисует для своей жены, она не рассчитывает на большее удовольствие, и оба это знают. Это заставляет Исхомаха заверять жену, что некоторые аспекты домашней работы ей понравятся, а затем он предлагает ей серьезную уступку: ей будет «всего приятнее», если она станет настолько деловита, что окажется лучше, чем он: ведь «тебе нечего будет бояться, что с годами тебе будет в доме меньше почета» (VIII, 43). Немощи и морщины старческого возраста представляют серьезную проблему для женщины, которая является «партнером» для тела ее мужа. Пожизненная честь, которую Исхомах обещает своей прилежной жене, дает ей определенное пространство для маневра в рамках параметров, заданных патриархальным укладом.

* * *

Беглый взгляд на классическую греческую семью позволяет предположить, что женщины в самом деле могли находить зазоры в патриархальных порядках, хотя и рисковали слишком сильно их расшатать. Из одного дела, которое рассматривалось в афинском суде, до нас дошли слова некоего Эвфилета, обвинявшегося в убийстве любовника своей жены. В его показаниях говорится: