Любовь: история в пяти фантазиях

Сначала войдите в горницу пресвятой Марии и вместе с ней прочтите книги, которые пророчествуют о девственном рождении и пришествии Христа. Ожидайте там появления ангела… Затем со всей вашей преданностью сопровождайте мать, когда она направляется в Вифлеем. Приютитесь вместе с ней в укрытии, присутствуйте во время родов и помогайте ей, а когда младенца положат в ясли, произнесите слова ликующей радости[104].

Излагая этот сюжет дальше, Элред велит читателю присоединиться к Деве Марии в поисках юного Иисуса, потерявшегося в Иерусалиме (Лк 2: 48), разразиться слезами облегчения, когда он обнаружится, и т. д.

Подобное эмоциональное отождествление со сценами из земной жизни Христа привело к тому, что примерно столетие спустя св. Франциск Ассизский впервые разыграл сцену с яслями, о которой повествуется в Евангелиях от Матфея и Луки[105]. А это, в свою очередь, было частью более масштабных инсценировок в реальном времени всех главных событий Ветхого и Нового Заветов не только в пространстве храмов, но и в городах по праздничным дням, когда все люди могли выйти на улицы, чтобы посмотреть представление, провозгласить здравицы Святому семейству и высмеять гонителей Христа. В одной дошедшей из Германии народной драме семейный круг с участием Иосифа, предстающего в качестве самого любящего мужа и отца, получает такое воплощение:

Иосиф (неся колыбель): Мария, я крепко поразмыслил и вот принес тебе колыбель, в которую мы можем положить младенца.

Мария (поет): Иосиф, дорогой мой муж, помоги мне укачать малыша.

Иосиф отвечает: С радостью, моя дорогая женушка[106].

* * *

Разумеется, одно дело — бросить взгляд на любящую семью Христа, и совсем другое — узнать, какой была настоящая средневековая семья: во втором случае мы, несомненно, обнаружим огромное разнообразие сценариев. Тем не менее не вызывает сомнений, что идеальные образы будут одновременно и отражением земных отношений, и моделью для них. Святость и неразрывность брачных уз, идея супружеского долга, предписание иметь детей, подразумевающее обязательства воспитывать их в почтении к родителям и быть хорошими христианами, — этим темам посвящались еженедельные проповеди в церкви, которые миряне обязаны были посещать по меньшей мере раз в год.

Действительно, в Послании к Ефесянам (6: 1–4) прямо сказано: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе… И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем». А что должны были делать матери? Один из ранних образцов должного материнского поведения обнаруживается в биографии жившей на юге Франции дворянки Дуоды, чей младший сын Гильом находился на севере страны при дворе короля. Мальчик был взят в заложники после того, как его отец и муж Дуоды, граф Бернар Септиманский, один из самых влиятельных людей монархии Каролингов, поссорился с королем. «Я взволнована и исполнена желания совершить нечто для тебя», писала Дуода своему сыну. Это «нечто» было наставлением, наполненным молитвами, стихами и советами «для здоровья души твоей и тела». Мать также хотела напомнить Гильому о том, что ему следует делать ради нее[107]. Она опасалась за жизни всех членов семьи, но никогда не ставила под сомнение права или решения своего мужа: Гильому Дуода предписывала чтить отца своего сразу же вслед за Богом, то есть у нее были четкие приоритеты. Однако уже то, что Дуода взялась за составление руководства для сына, утверждает ее материнскую прерогативу указывать Гильому, как вести свою жизнь. В этом документе говорилось не только о любви матери к сыну, но и — причем в первую очередь — о его обязательствах перед ней. Патриархальный контроль мужа и отца над супругой и семьей от этого не уменьшался, однако наставление Дуоды сыну, как и ряд других примеров, демонстрирует, каким образом жены могли раздвигать границы отведенных им ролей, даже при их исполнении.

Наставления обычно писались мужчинами-священнослужителями, а не женщинами. Одним из практических руководств с житейскими советами был популярный труд Роберта де Брюнна (Мэннинга) «Наставление о грехах» (1303), где библейские и церковные учения использовались для изложения в очаровательных стихотворных куплетах на народном языке идеалов и нормативных социальных ожиданий, бытовавших в Англии того времени. В этом перечне нередко появляются семейная любовь и налагаемые ею обязательства. Родителям предписывалось любить своих детей и не порицать их за мелкие проступки, тогда как детям надлежало не пренебрегать дисциплиной, установленной родителями. А когда детям приходит время жениться, родители должны не стремиться к обогащению, а заботиться о том, чтобы их отпрыски вступали в брак по «непоколебимой любви»[108].