Любовь к деньгам и другие яды. Исповедь адвоката

За еду, здоровье и красоту. За секс, сон и мечты. За веру в будущее, прошлое и настоящее нужно платить! А если так, то незачем притворяться и делать вид, что мир вокруг — нечто большее, чем свалка отходов человеческого духа, где на перегное традиций буйно разрастается «новая» мораль вседозволенности.

Они все жалуются на времена. Болваны. Тупоголовые плебеи. Не было никаких других времен! Никогда! Всегда, во все времена были те, кто считал, что они должны миру, и те, кто считал, что мир должен им. Большинство же вообще ничего не считало, но просто пыталось выжить. И что же делать, если для выживания вам просто нужно больше, чем большинству?

Вам необходимы эти дома в Австрии и счета в Лихтенштейне, необходимы бриллианты, часы, картина Пикассо в коридоре, средневековые гобелены, платиновый нож для разрезания электронных писем, золотой унитаз, икона в позолоченной оправе, бриллианты, норковые шубы, шелковые простыни, вам нужен кондиционированный воздух лжи, подвалы особой жадности, забитые винами редчайшей глупости, редкие сыры из молока ослиц, супы из черепах, салаты из гнезд птиц, хрящей акул и глазных яблок осьминога, вам нужно наслаждение, которое вы привыкли получать, добавляя в свой ежеутренний (самый дорогой в мире) кофе из полупереваренного кошачьего дерьма щепотку чьих-то несбывшихся мечтаний мелкого помола. Ведь именно то, что у вас есть, а у других нет, и делает вас богатым, не так ли?

Богатые люди — особые. И вот вы уже готовы платить миллионы за родословную: «Имею честь приветствовать, Николай Петрович Козлов-Барыкин, четырнадцатый герцог Мальборо! Снимайте ваши валенки, герцог…»

Вы не можете, не хотите, не будете и не должны отказываться от чего-либо в этой жизни, вы возьмете от нее все. Все! Ведь это — ваше право. Вы — особенный!

Именно поэтому этот должен был умереть. И пусть исполнителей убийства найдут и посадят в тюрьму, пусть даже определят в вашем лице заказчика убийства, пусть, наплевать, вы все равно выйдете на свободу, ибо это — ваше право: жить так, как позволяют вам ваши деньги.

Деньги — это свобода! Когда вы слышите это, вы смеетесь. О нет, мои нищие друзья, деньги — это гораздо круче: это — безнаказанность!

Не стоит заботиться о правде, если можно приобрести оправдание.

… дай, дай, дай, дай, еще, еще, еще, мало, мало, мало, дай, дай, дай, дай…

Этот лай жадности, скупости, эмоциональной тупости при всей кичливой и сумасшедшей разнузданной действительности.

О да, она сумасшедшая, вам ли не знать. Кто же виноват? Не вы. Нет. Ну что вы, я и не думаю… Вы вот дома, едите, спите, платите по счетам, смотрите телевизор, страдаете, мучаетесь по очереди сомнениями и расстройствами желудка, вы — обычные, хорошие люди и мир многим обязан вам! Оглянитесь, как вас много — хороших людей, вы хорошие настолько, что совершенно непонятно, откуда берутся сволочи.

Вы, лично вы — да не оглядывайтесь… Вот вы — хороший человек? Ну же, не судите слишком строго, вы же никого не убили, не ограбили и всегда старались жить по закону, верно? Что с того, если вы и желали жену соседа, смерти врага, налоговой экспертизы конкурентам, это вовсе не потому, что вы — плохой человек, это потому, что вы — человек.

А я — адвокат. И я знаю законы.

Как говорил Уинстон Черчилль: «Тот, кто любит колбасу и законы, не должен видеть, как они делаются».

Вот оно — величайшее оправдание из возможных: пока ваша вина не доказана, ее нет!

Ничего не бойтесь: ни себя, ни законов, ни Бога. Глупости, чего вам бояться, вы же — хороший человек, черт бы вас побрал! Идите, закажите своего конкурента. Любовника, любовницу, жену, мужа. Прекратите уже бояться! Решитесь уже пройти по короткому пути и можете заказывать праздничный ужин в ресторане подороже, где соберутся хорошие люди отпраздновать ваше оправдание.

Это, может, и не будет ни правильным, ни правдивым, ни праведным приговором, но зато будет оправдательным. Разве нужно, чтобы считаться хорошим человеком, что-нибудь еще?

— Что-нибудь еще? — Официант вежливо переломился пополам.

— Э-э-э… да… еще кофе…

— Конечно.

Прошла неделя с тех пор, как NN оправдали, а меня пытались пристрелить. За это время моя семья вернулась в город, я взял привычку посреди дня проводить час в кафе на углу и не думать ни о чем.

С Полозовым я говорил по телефону. Он спокоен, как всегда. Левин утроил охрану, но складывается впечатление, что и он ожидал именно такого исхода дела.

Я мало чего боюсь в этом мире, но спокойное, рабочее приятие ситуации, в которой человек, вина сообщников которого по обвинению в организации и исполнении заказного убийства полностью доказана, оказывается оправдан перед законом, и сыщик, его поймавший, и человек, которого хотели убить, оба пожимают плечами и уже даже не спрашивают меня о дальнейших планах, пугает до чертиков…