Любовь к истории питая

— Своими романами я хотел бы охватить время с 1725 года, когда скончался Петр Великий и на престол вступила императрица Екатерина I, Алексеевна, — рассказывает Валентин Саввич. — Очень характерная деталь для этого года — учрежден орден Александра Невского! Но это так, для информации. Я хотел бы отобразить столетие — до 1825 года, когда произошло восстание декабристов. Из темной глубины XVII века мне давно уже мерцают, загадочно и притягательно, глаза несчастной царевны Софьи…

Столетия для Пикуля — это люди, каждая эпоха — оживление «затемненных» пристрастием современников исторических лиц…

Восемнадцатое столетие, к которому Валентин Пикуль имеет особое пристрастие, — время удивительных человеческих судеб. Необыкновенность этого столетия была в том, что незаметно рушился существовавший до этого материальный и духовный уклад жизни, расшатывалась и скрипела лестница сословного деления. Табели о рангах, отработанные веками нормы, каноны и традиции бесцеремонно попирались.

Самоучка, не получивший никакого систематического образования, скиталец, подрабатывающий на хлеб то перепиской нот, то службой в какой-то замызганной лавчонке, вдруг становится самым известным человеком не только в Европе, но и в мире.

Сын ремесленника Дени Дидро удостоился чести быть принятым в императорском дворце могущественной Екатериной II.

Не соизволил явиться на аудиенцию к королю Людовику XV Жан-Жак Руссо, бывший сапожник.

Гениальный самоучка, сын помора Михайло Ломоносов дошел до степеней известных, став членом Петербургской, затем Шведской, а затем почетным членом Болонской академий. Вспомним еще наших соотечественников — Александра Радищева и Николая Новикова, чьи жизни вершили образ восемнадцатого столетия.

А Руссо писал: «Мы приближаемся к состоянию кризиса и к веку революций. Я считаю невозможным, чтобы великие европейские монархи продержались бы долго».

К этому веку надолго был направлен пытливый взор В. Пикуля.

Середина XVIII века, не обойденная авторами исторических романов, оказалась во внимании Валентина Пикуля. Его роман-хроника «Слово и дело (хроника времен Анны Иоанновны)», состоящий из двух частей: «Царица престрашного зраку» и «Мои любезные конфиденты» выходит в 1974–1975 годах.

Чем заканчивался 1724 год? По указу Петра I упраздняется повеление принуждать детей к браку. Глубокой осенью сам император, стоя по пояс в воде, помогал спасать солдат с бота, наскочившего на мель.

Простудившись, он еще бывал на шумных торжествах, подписывал распоряжения, вникал в дела государства, но 16 января государь слег и больше подняться не смог. Перед смертью он потерял речь и лишь слабеющей рукой успел написать всего два слова: «Отдайте все…», но что и кому — осталось тайной.

После смерти императора начинается кипучее время дворцовых переворотов, как образно выразился В. Белинский, «темные годины русской истории».

Валентин Пикуль рискнул осветить затерянное в хитроумных лабиринтах давнего времени. Перед читателями всплыли противоречивые дни января — февраля 1730 года, двор Анны Иоанновны, при котором вертепствовали роскошь, невежество, неотесанность, грубость, жестокость, исходящие от самой царицы. В истории эти времена закавычены и несут название «бироновщины».

— Мрачная фигура, очень, — Валентин Саввич показывает фотографию состоявшего «при боку» вдовствующей герцогини Курляндской Эрнста Иоганна Бирона. — Ему даже запрещалось въезжать в Москву. Но новоявленная царица встретила его с распростертыми объятиями…

Наделенный всеми пороками, Бирон делал карьеру и обогащался, не сковывая себя в способах. Под действием своего фаворита Анна Иоанновна, как писал В. О. Ключевский, «…поставила на страже своей безопасности кучу иноземцев, навезенных из Митавы и из разных немецких углов».

Нескончаемым потоком тянулись обозы курляндцев, лифляндцев, эстляндцев, потомков остзейских баронов, крестоносцев, меченосцев на Русь. «…Посыпались в Россию, — продолжает В. О. Ключевский, — точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении». Стали Россией править «воряги XVIII века», стремясь разорить ее, опустошить, уничтожить. Чужеземцы оттеснили от трона русское дворянство, угнетали народ, оскорбляя его национальные чувства. По Руси вновь прокатилась волна дикости и издевательств.

Считается, что цифры — это весомые, неоспоримые факты. Приведем же их здесь: на содержание царского двора тратилась неслыханная по тем временам сумма — два миллиона рублей золотом. В то же время на существование Академии наук и Адмиралтейской академии отпускалось 47 тысяч рублей, а на медицинскую канцелярию — всего 16 тысяч рублей в год.

Царица Анна Иоанновна, прозванная Анной Кровавой, блистала в короне, украшенной 2500 бриллиантами и алмазами. Покрывалось патиной пламя дерзновенных замыслов Петровых.

Валентин Пикуль с присущим ему темпераментом, эмоциональностью изображает императрицу, для которой кумиром был Иван Грозный и его окружение.

Писатель донес нам не только «жесточайшую быль земли русской», но и поведал о силах народных.