Любовь к красному

— Не переживайте, Эвелина. Ник очень дотошный, внимательный, подозрительный…

— Как ты душевно обо мне, дружище!

— …у него мания досконально проверять всех, зацепивших его внимание, — продолжал Дариан. — Фотографическая память и неординарный подход к делу. Уверен, у нашего начальства не возникнет сомнений, что о своей женщине Ресс знает все, включая родственников до седьмого колена.

— Впечатляет, — хмыкнула Ясмина.

— Уговорили, — с натянутой улыбкой добавила я.

— И кто ты после этого? — сухо спросил Доминик.

— Подельник, я же сразу сказал, — хохотнул Дариан.

— И фамилия вам подходит, господин Проказник, — подковырнула Ясмина.

Несколько мгновений все молчали — а потом сад огласился дружным смехом.

— Вы давно знакомы, девушки? — теперь Дариан выспрашивал нас с Ясминой, хитро поглядывая то на нее, то на меня.

— Близко приблизительно год, а работаем вместе — полтора, — ответила я. — Яся — самая лучшая подруга на свете.

Она смутилась, но у нее тут же глаза загорелись, а я насторожилась: сейчас что-нибудь да учудит.

— Знаете, как Эву у нас в компании зовут?

— Горим любопытством, — подогрел интерес Трюдо.

— Ясмина, ну кому это интересно…

— Ледышка, стерва, высокомерная су…

— Теперь ты решила мои достоинства перед всеми раскрыть? — ахнула я.

— Так-так, — подался к столу красный шелон.

А Ясмина, наслаждаясь общим вниманием, продолжила веселиться за мой счет:

— Я тоже сначала так думала: прилетела, понимаешь, рыжая заокеанская красотка, ходит, нос задрав, высокомерная недотрога. Ее как увидели наши мужчины, так целое паломничество к ней устроили, а потом, поджав хвосты, разошлись.

Я ощутила, как напряглась рука Доминика на моей талии, а подруга продолжала рассказывать:

— В общем, дамы ядом поливают, господа слюну пускают, злословят. А она знай себе и носом не ведет, внешне невозмутима и спокойна и как пчелка трудится. И вот захожу я как-то в туалет, а там кто-то рыдает в кабинке — надрывно, глухо, чтобы никто не слышал, но эмоции, когда переполняют, в себе не удержать. Открываю дверь, а там — Эва вся в слезах на корточках в уголке…

— Меня допекли просто, — пролепетала я, вспоминая тяжелые времена.

Доминик, явно предпочитавший быть больше наблюдателем, чем вести разговор, резко поднял руку и убрал челку с мокрого лба — жара давала о себе знать, а может, сочувствовал. Я протянула ему свой запотевший бокал холодного чая.

— Ты еще долго терпела, я бы взорвалась в первый месяц, — мрачно добавила Ясмина. — Вот тогда мы и подружились. Выяснилось, что наша северянка всех водит за нос…

— Ясмина! — Я попыталась остановить чересчур разоткровенничавшуюся подругу.

— …а на самом деле просто боится и…

Арджан, внимательно наблюдавший за нами, что-то отметил, по глазам было видно. Поднес руку Ясмины к своим губам, она мгновенно замолчала, а сам выдал:

— Ник, Эва дергается от резкого жеста любого мужчины, но, оказывается, всех, кроме тебя. А уж кто, как не одержимые, опасны для здоровья…

— Ищейки, конечно! — насмешливо объявил Дариан. — Клещом вцепятся в… мягкое место — попробуй оторви.

— Арджан, — обреченно вздохнула я. — Вам никак не дает покоя моя малюсенькая тайна?

Ищейка, вновь поцеловав запястье пламенеющей Ясмины, развел руки в стороны, всем своим видом извиняясь за непомерное любопытство.

— Так и быть, избавлю вас, господин следователь, от мучений. Ничего секретного, но вспоминать не хочется.

Я грустно усмехнулась, затем, тщательно подбирая слова, рассказала:

— Я переехала в Севаш полтора года назад. Даже не переехала, а сбежала. Шесть лет назад я познакомилась с одним очень известным в Рошане деловым человеком. Он начал ухаживать за мной, но как-то не складывалось у нас, а потом… потом погибли мои родители. И пока я пыталась прийти в себя, Олег начал опекать меня, а спустя два месяца после похорон сообщил, что мы помолвлены и скоро свадьба. Я отказалась, и тут выяснилось… в общем, три дня комы, меня собирали по частям, он не тронул только лицо. А потом четыре года преследовал. Любой мужчина, оказывавший мне малейший знак внимания, попадал в больницу.

— Красота — страшная сила, — мрачно констатировала Ясмина.

— Выходит, так, — печально усмехнулась я.

— Разве его не посадили? — удивился Трюдо.

— Условно дали. Я сбежала, потому что срок подходил к концу. Никакой сдерживающей его силы больше не оставалось. Друг моих покойных родителей помог переехать и забыть все как страшный сон.

— Надо…

— Уже, — оборвал Дариана Доминик.

Остальные гости понятливо переглянулись.

— Расскажите лучше что-нибудь интересное из своей работы! — нарушила молчание Ясмина.

— Я, конечно, могу, но тогда меня обвинят в измене родине, — первым отозвался Дариан.

— И меня, — кивнул Трюдо.

— Аналогично, — улыбнулся Эдуард Мейресс.

Доминик придвинулся ко мне еще ближе и словно окутал невероятно уютным коконом-одеялом, я даже неловкости больше не чувствовала в компании, в сущности, незнакомых людей.