Любовь к наследству прилагается

Подъехали машины скорой помощи и тут до меня дошло, что кто-то же мог остаться в пожаре и пострадать. Страх липкими щупальцами проник к моему сердце, сжимая его все сильнее и сильнее. Эти смерти будут на моих руках, на моей совести и не отмоются до конца жизни.

— Пожалуйста, не толпитесь, здесь опасная зона, покиньте территорию завода! — выкрикнул один из пожарников и я медленно побрел к воротам, все еще не веря, что это происходит и в самом деле.

Я вглядываюсь в лица людей, пытаясь найти Любочку, захотелось вдруг обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Только сейчас понял, что значила для нее эта работа и все эти люди. Она жила "СтальПромом", все свое время проводила на заводе, решая всякие проблемы, иногда даже ночевала на неудобном диванчике в своем кабинете, о котором у меня особенные воспоминания.

И пусть она меня жутко бесит, пусть говорит, что с таким как я никогда даже не задумается ни о чем серьезном, но она так прекрасна в гневе, что каждый раз, когда сверкает в мою сторону своими глазищами, хочется впиться в ее губы поцелуем и обуздать этот дикий нрав.

Останавливаюсь, сканируя людей своим взглядом в попытке найти розовый пиджачок, но вместо Любы на глаза попадается…бледное лицо деда.

Я забываю как дышать. Все. Теперь точно конец. Дед пришел за мной с того света. Его душа никогда не сможет спокойно отправиться в рай, зная, что единственный наследник, которому он завещал все свое имущество, угробил все за считанные недели.

Голова становится тяжелой, перед глазами темнеет и я из последних сил пытаюсь удержать себя в этой реальности.

Глава 30

Люба

Стоит мне переступить порог своей квартиры, как слезы обиды рвутся наружу. Я обещаю себе что это в последний раз. Больше никакой слабости, никаких чувств и никакого волнения. Пошел Царев к черту! Хочется ему быть с Лизой, пусть катится на все стороны, а нам с малышом вдвоем будет хорошо.

Утром я тренирую перед зеркалом непроницаемое выражение лица и отправляюсь в офис. Собираюсь завалить Кира мелкой рутинной работой настолько, что ему даже на обед некогда будет выскочить. Я веду себя холодно и отстраненно. Подумываю о том чтобы и в самом деле уволиться, потому что при одном виде на мужчину сердце сжалось в болезненном спазме, а вся выдержка начала рассыпаться на мелкие осколки.

Я стараюсь не смотреть на Кирилла. Стою к нему спиной и задумчиво смотрю в окно, как вдруг начинается настоящий хаос. Пожарная сирена, дым и пламя. Я не знаю что делать. Хватать важные документы либо спасаться самой? На глаза наворачиваются слезы, дышать становится трудно, еще и Кир действует на нервы. Господи, что я скажу Федору Александровичу? Это ведь я отправила его подлечиться за границу, пообещав что все проконтролирую и без его присутствия ничего не случится. Меня затапливает отчаяние. Я даже не понимаю куда иду, силуэты людей мельтешат перед глазами, я кашляю от дыма и натыкаюсь взглядом на бледное лицо Федора Александровича, который в очередной раз сбежал с австрийской клиники.

Я не знаю как буду смотреть ему в глаза. Конечно, в пожаре нет моей вины, но все это время я чувствовала ответственность за компанию и сразу сказала ему, что идея с мнимой смертью для того чтобы Кир одумался и стал серьезней: самая ужасная из всего что только можно было придумать.

— Федор Александрович. вы только не волнуйтесь, вам нельзя, все будет хорошо! Это только с виду все плохо, но уверена, ничего серьезного не повреждено и мы быстро все восстановим, — успокаиваю мужчину, а сама чувствую слабость во всем теле и головокружение.

— Да, все будет хорошо. Все будет хорошо, Любочка, — бесцветным голосом произносит он держась за сердце.

— У нас тут мужчина без сознания, срочно кислородную маску, скорее всего отравление токсичным газом, — я оборачиваюсь на крики и замечаю неподалеку от нас лежащего на земле мужчину без сознания в дурацких синих мокасинах.

— Кир? Кир! — я срываюсь с места и забываю даже о своем плохом самочувствии. Федор Александрович не отстает, я падаю на колени рядом с мужчиной и с тревогой вглядываюсь в его белое, словно мел, лицо.

— Отойдите в сторонку, пожалуйста, — просят нас медики, но я не могу пошевелиться. Хватаю Кира за руку и переплетаю наши пальцы. Боже, только не это, он не может умереть. Пусть хоть всех девушек с экономического отдела в постель затащит, но главное, чтобы он был жив. — Девушка, отойдите, вы затрудняете работу медиков.

— Да-да, конечно. Он ведь выживет? Скажите, выживет? — со слезами на глазах хриплю я.

— Конечно, что с ним станется? Всего лишь надышался дыма, скорее всего, — паника вмиг отступает, я пытаюсь встать на ноги, но меня клонит назад.

— Любочка, ты в порядке? Может, тебе тоже стоит поехать в больницу? — подает мне руку Федор Александрович, смотря на то, как пожарные машины объезжают здание, чтобы начать тушить пожар.

— Нет-нет, это просто нервы. Простите меня, пожалуйста, это все я виновата.