Любовь к жизни

Откуда взялось название альбома? Вся моя жизнь в то время была похожа на бесконечное путешествие. И дело не только в том, что я почти не бывала дома. Речь, скорее, о состоянии души. Я никак не могла обрести покой, остановиться – и это чувство засело во мне с самого детства.

Не стоять на месте, двигаться дальше. Когда я писала эти композиции – а было это до встречи с Микке, – мне было очень плохо и я никак не могла найти себя.

С появлением Микке всё изменилось. После стольких лет поиска я наконец нашла свою гавань. Это ощущение я попыталась передать в последней песне альбома, «Till sist»[107]:

Så var du bara där
Jag såg ditt ljus i mörkret
Plötsligt lyste solen i mitt hjärtas mörker

Till sist
äntligen du kom till sist till sist

Jag älskar dej min vän
Mer än du nånsin tror
Jag trodde aldrig att kärlek var en känsla så stor

Ты просто стоял там
Я увидела твоё сияние во тьме
Вдруг засияло солнце во мгле моего сердца

Наконец
Наконец ты пришёл
Наконец, наконец

Я люблю тебя, мой друг,
Больше, чем ты мог бы себе представить
Никогда не думала, что любовь
Может быть настолько огромным чувством

Не знаю, стала бы я продолжать карьеру в Roxette, если бы не наша встреча с Микке. Гастрольная жизнь за пределами сцены сводилась к постоянным посиделкам в барах, и я слишком много пила. Я часто грустила, и мне трудно было общаться с прессой, потому что надо было подбирать слова и говорить что-то хорошее. Ко мне могли обратиться в любую секунду, я должна была всегда улыбаться и казаться позитивной. Мари Фредрикссон стала великой певицей, но расплата за это такова, что настоящей Мари пришлось уйти в тень. Я больше не могла быть собой. А когда всё-таки пыталась это сделать, то чувствовала себя неуверенной, крошечной и растерянной.

Но внезапно я снова поверила в Roxette и загорелась желанием продолжать такую жизнь. Я посмотрела на всё это совершенно другими глазами.

Мне снова захотелось жить.

Сначала совместная жизнь, понятное дело, была не такой уж лёгкой, ведь для меня просто не существовало такого понятия, как «обычный день». Но именно о таких «обычных днях» я всегда и мечтала. Мне хотелось спуститься в прачечную и погладить бельё. Сделать какие-то повседневные дела. Это было совершенно не похоже на гастрольную жизнь. Домой возвращалась не артистка Мари Фредрикссон, а обычная женщина Мари, которой наконец-то можно было перестать притворяться.

Конечно, почти вся моя жизнь была связана с Roxette. Группа требовала моего времени, и мне приходилось отбирать его у нашей семьи. Микке относился к этому довольно спокойно и редко обижался на то, что он не на первом месте – ведь вокруг меня и Roxette в те дни была настоящая истерия. Это даже казалось ему прикольным: напоминало какой-нибудь старый фильм о «битлах», где группу постоянно преследуют фанаты. Только тут всё было по-настоящему.

И он очень гордился мной.

Дома мы бывали нечасто. Когда мы возвращались из очередного турне, весь пол был завален факсами. Звукозаписывающие компании из Индонезии или Тайваня сообщали, что в их стране мы поднялись на вершину очередного хит-парада. Успех избаловал меня; мне казалось, так будет всегда.

Я очень расстраивалась, если мы занимали лишь второе место. Что не так? Дело не в высокомерии: мы, безусловно, очень радовались успеху. Но почему-то к нему быстро привыкаешь, и это нельзя отрицать.

Тогда, в начале 1990-х, быть столь знаменитыми, как мы с Пером, было непросто. Куда бы я ни пошла обедать, меня тут же окружали люди.

Я постоянно оказывалась в центре внимания.

Порой это раздражало Микке. Бывало, он бронировал столик в ресторане, а, когда мы приходили, шеф-повар суетился только вокруг меня. Или вот ещё случай. Дело было в магазине. Микке захотел взглянуть на какой-то ковёр, а продавец обхаживал лишь меня, не замечая Микке.

Когда наши отношения только начинались, мы были на гастролях, а Roxette – на пике славы, и Микке порой сокрушался, что не может сходить поужинать с собственной женой!

Мы не могли просто побыть вместе, как обычные люди.

В турне нередко расписана каждая минута, особенно это было заметно в старые времена. Мы постоянно встречались с журналистами и промоутерами, и наше время нам не принадлежало. Куда бы мы ни пошли, меня везде узнавали.

Как-то в Буэнос-Айресе Микке всё же заказал столик в ресторане неподалёку от отеля, где мы остановились. Единственным, кого мы посвятили в свои планы, был менеджер тура Дэйв Эдвардс.