Любовь как американские горки

Кажется, сегодня вечером вселенная настойчиво сводит меня и Брук вместе. И похоже, она тоже хочет быть со мной.

Ну что ж, кто я такой, чтобы спорить со вселенной?

— Спасибо, Брайс. Я очень тебе благодарен, — говорю я, убирая бумаги в стол, выпрямляясь и улыбаясь Брук. — Готова?

Ее идеальные губы расплываются в широкой улыбке, той самой, которую я так хорошо помню. Ту, которую не видел с тех пор.

— Готова.

Глава 5

Брук

— Мне очень понравилась выставка, — говорю я, выходя из галереи Венди Фрейзер.

— Я заметил, — отвечает Тайлер. — Какая картина тебе понравилась больше всего?

— Хм… — я оглядываюсь через плечо, чтобы снова посмотреть на картину океана в окне галереи. — Та, с дельфинами под водой и закатом.

— Она действительно хороша. Мне понравилась та, с девушками в бикини.

Я оборачиваюсь и вижу, как Тайлер игриво поднимает брови. Я смеясь, легонько толкаю его плечом в бок. Он спотыкается, явно преувеличивая силу толчка, и громко смеется.

— А как насчет этой? — спрашивает Тайлер, указывая на вывеску галереи студентов Института Искусств Каньон-Коув.

В груди щемит. Именно туда Тайлер хотел, чтобы я поступила пять лет назад. Я заглядываю внутрь, сердце сжимается от вида всех этих скульптур и картин, напоминая о том, что могло бы быть.

Я указываю на галерею через дорогу.

— О, я обожаю этого художника! Пойдем! — полная ложь, ведь я никогда не слышала о Жераре Барбье. Быстро оглядев дорогу, я бегу через улицу так быстро, как позволяют каблуки.

Тайлер появляется рядом мгновением позже. Я ожидаю, что он уличит меня в странном поведении, но он молча следует за мной внутрь.

Большая ошибка.

Огромная.

Потому что в этой галерее полно гигантских холстов с нарисованными на них фигурками. Некоторые даже сопровождаются двухмерными домиками и цветами, такими, как я рисовала в четыре года.

— Это интересно, — говорит Тайлер, с подозрением в голосе. — Ты большая поклонница этого художника?

— Я… э… должно быть, это другой… — я бросаю взгляд на табличку, чтобы вспомнить его имя. — Жерар Барбье.

— Мм, — мурлычет Тайлер. — Ну, раз мы здесь, давай посмотрим.

Мы медленно проходим мимо каждой картины, не говоря ни слова. После ряда фигурок с собачками и кошками мы доходим до картины, которую… ну, назовем ее абстрактной. Я наклоняю голову, пытаясь понять изображение под другим углом.

— Сбоку лучше? — спрашивает Тайлер за моей спиной.

Я морщусь.

— Я должна поддерживать других художников, но… скажем так, я не понимаю эту работу.

Тайлер хихикает.

— Похоже на что-то, что мог бы нарисовать мой племянник.

Я поворачиваюсь к нему лицом, наконец готовая признать, что эта галерея странная. Говорю тихим голосом.

— Знаешь, есть онлайн-тесты, где надо угадать, чья это работа — ребенка или профессионального художника?

Тайлер качает головой, с веселой улыбкой на лице.

— И?

— И… — вздыхаю я. — Здесь трудно определить.

Он сгибается от смеха, привлекая к нам несколько взглядов.

Мои щеки горят.

— Тише, — шепчу я, похлопывая его по спине.

— Извини, — говорит он, вытирая слезы. — Это просто слишком смешно. — он выпрямляется, но не может перестать смеяться и указывает на дверь. — Я выйду подышать свежим воздухом.

— Я пойду с тобой, — говорю я, не в силах сдержать улыбку, от которой у меня болят щеки.

Когда мы выходим на улицу, я не могу отделаться от мысли, как с Тайлером весело. Я забыла, как хорошо мы ладим. Он комментировал все картины, но также спрашивал мое мнение как художника.

И несмотря на то, что вечер был таким веселым, он напоминает мне последний раз, когда мы гуляли по Мэйн-стрит, любуясь местным искусством. Его рука в моей, его губы на моей щеке, шепчет на ухо, что однажды мои работы тоже будут здесь выставлены.

От воспоминаний по спине пробегает дрожь.

Нет, Брук. Ты отказалась от этих целей много лет назад. У тебя другие планы.

Но… так ли это?

Как только мы выходим на улицу, Тайлер снова начинает смеяться, и его заразительный смех, проникает в мое сердце, заставляя меня тоже хихикать.

Наконец, он успокаивается и говорит.

— О, боже. Надеюсь, Жерар Барбье нас не видел.

Я быстро оборачиваюсь, чтобы оглянуться, оценивая ситуацию.

— Сейчас на нас никто не смотрит. Думаю, мы в безопасности.

Он кивает и снова вытирает глаза.

— Извини. Не знаю, что на меня нашло. Но было невероятно смешно.

— Тебе не за что извиняться, — говорю я. — Ну, не передо мной. Может, перед Жераром.

Он усмехается.

— Я думал, ты сказала, что мы в безопасности.

— Никогда не знаешь наверняка.

Он качает головой, затем его взгляд привлекает что-то за моей спиной.

— Хочешь мороженого?

Я оборачиваюсь и вижу тот самый магазин мороженого, который мы часто посещали много лет назад.

— Это было бы чудесно.

Тайлер кладет руку мне на поясницу, и по телу пробегает приятная дрожь. Я могла бы попросить его отпустить меня, но… не хочу.

Очередь удивительно маленькая для такого оживленного вечера. В самом магазине негде сесть, так как он полон покупателей, а у них всего десять вкусов и только два работника.

Я стою перед витриной, почти пуская слюни от мысли о мороженом.