Любовь как сладкий полусон

По прибытии со спецоперации домой, замараевский «коммандос» едва успел спрятать ружьё в тайник, раздеться и юркнуть в постель, как крылечко морозно заскрипело под усталыми размеренными шагами. «Мама приехала», – догадался юноша, продолжая играть избранную роль и потому глубже прячась под одеяло. По заведённой деревенской привычке, если ожидали кого-то из домашних, у Кондрашовых входная дверь на засов не запиралась.

Лидия Николаевна тихо вошла внутрь, бесшумно разделась, разложила покупки, умылась, и села на кухне пить чай. Юрию, как нарочно, не спалось, и он, не стерпев, вскоре показался на кухне в одних плавках. У Лидии Николаевны кружка с громким бряканьем вывалилась из рук, едва она увидела лицо сына…

В результате Кондрашову на протяжении получаса пришлось её успокаивать, пересказывать перипетии «Ватерлоо при сельпоо» и убеждать, чтобы она не звонила в милицию, так как Юрий сам кое в чём был не прав.

– Юрочка, – пеняла ему Лидия Николаевна, – ведь предупреждала же я тебя: не связывайся и сторонись Самохиных.

– Мама! – не перечил ей сын. – Больше не буду. Давай о другом.

– Да не могу я о другом, – не сразу согласилась та. – …Ну, давай. Просто уже ночь на дворе.

– Ма-ам, – довольный тем, что Лидия Николаевна готова переключиться на иную тему, перевёл разговор в нужное русло Кондрашов, – надо бы как-то помочь Стелле. Надо…кгм…, – замялся он. – Надо бы освободить её от наговора. Ты не могла бы…посодействовать, а?

– От наговора? – не могла не улыбнуться та.

– Мама, ну не цепляйся к словам, – занервничал сын. – Ну, или от напасти. Хоть как назови.

– От напасти? – проникаясь состоянием Юрия и принимая серьёзный вид, в затруднении проговорила женщина. – Чем же я её выручу? Я же не магистр какой-нибудь белой магии…Да и с каких пор, ты вдруг поверил в подобные небылицы? Ты же сам всегда критиковал меня за предрассудки…

– Мама! – не выдержал юноша, вскакивая из-за стола. – Да ни в грош я не ставлю эти идиотские бредни! Но, на всякий случай…Чем чёрт не шутит…Не зря же говорят: бережёного Бог бережёт…На грех и грабли стреляют…, – и он смущённо прикрыл рот кулаком, потому что с языка у него так и слетали сплошь религиозные изречения, вовсе не красившие мужчину с материалистическими убеждениями. – Пожалуйста, сделай что-нибудь.

– Только чернокнижницей я не была, – невозмутимо констатировала Лидия Николаевна. – Ты меня, сыночка, странными просьбами одолеваешь. И прежде разъясни, пожалуйста, что у тебя за отношения со Стеллой, раз ты так о ней печёшься?

– Мама! – перебивая её, Кондрашов от избытка эмоций даже упёрся лбом в перегородку, разделяющую кухню и прихожую. – Здесь дело принципа. А со Стеллой у нас дружба. И чтобы постоять за неё, я такое отчебучу, что Самохиным небо с овчинку покажется!

Вероятно, эскапада сына, в особенности последняя фраза, элементарно испугали Лидию Николаевну. Уж кому, как не ей было знать, до чего горячие мужчины составляли род Кондрашовых. И она по-новому оценила сложившееся положение.

– Хорошо, – сказала она. – Юра, я тебе обещаю, что выполню всё, что… полагается при столь странных обстоятельствах. Однако…при непременном условии…

– При каком же? – облегчённо переводя дух, спросил юноша, ибо обещание его мамы по надёжности превосходило устойчивость материка Евразия.

– Ты что-то недоговариваешь. Ты мне должен сказать, что за чёрная кошка пробежала между тобой, Ниной и Стеллой.

– Что за кошка…, – замялся Кондрашов. – Понимаешь, дура Нинка приревновала меня к Стелле.

– Что, у неё было такое право?

– В смысле?

– Право ревновать тебя?

– Да нет же, совершенно на ровном месте…

– Погоди, Юра. Я спрашиваю не про основания для ревности, а имела ли Нина в принципе право ревновать именно тебя? У тебя с ней что-то было?

– Да как сказать…, – покраснел паренёк до корней волос. –

Целовались пару раз. Вроде, нравилась она мне.

– А потом она разонравилась и понравилась Стелла?

– В общем, да. Фу-у-у-у! – с шумом выдохнул Кондрашов воздух, словно в одиночку вытащил в гору воз.

– Извини меня, Юра, но ты та-ак за Стеллу переживаешь, что создаётся впечатление, что она тебе не только симпатична…

– Так оно и есть, – чуть раньше по существу уже признавшись в глубоком неравнодушии к Кораблёвой, теперь последовательно рубил правду-матку парень, прикусывая губу. – Стелла – восхитительная девушка! Ты же видела её в клубе? Ну?! – произнёс он так, словно сказал: что за излишние вопросы?!

– Извини, ты любишь её? – уточнила Лидия Николаевна.

– Да! – категорично рассёк воздух ребром ладони её сын.

– А она тебя?

– Это не имеет значения. Главное, я её люблю.

– И ты не заблуждаешься в своём чувстве?

– Не заблуждаюсь! – безапелляционно отвечал Юрий. – И тут же, противореча себе, он с любознательностью школяра осведомился, вторично выдыхая избыток эмоций от смущения: – Ф-фу-у-у-у!…Мам, а какая она, любовь?