Любовь хорошей женщины

Двенадцать дней, подумала Ева. Из трех недель прошло двенадцать дней. Она сняла дом на месяц. Она пустила своего приятеля Дева пожить в ее квартире. Еще одного безработного актера, бывшего в таких нешуточных или воображаемых финансовых обстоятельствах, что он отвечал на телефонные звонки разными голосами. Дев ей очень нравился, но она не могла вернуться и жить с ним в одной квартире.

Софи упомянула, что они поедут в Квебек на арендованной машине, а потом на ней же доедут до аэропорта, где ее и сдадут. Ни слова о том, что возьмут с собой Еву. В машине для нее не было места. Но разве она не могла ехать на своей? Взяв, например, Филипа для компании. Или Софи. Иэн может поехать с детьми, раз уж так соскучился, и дать Софи отдохнуть. Ева и Софи могли бы ехать вместе, как когда-то на летних каникулах, путешествуя до города, в котором они не бывали раньше и где Еве удалось разжиться работой.

Глупости это все. Машине Евы было девять лет, и состояние ее не располагало к долгим поездкам. И скучал-то Иэн именно по Софи — это было написано на ее раскрасневшемся лице, хоть она и отвернулась. К тому же Еву никто не звал.

— Вот хорошо, — сказала Ева, — что он так быстро справился с книгой.

— Ну да, — сказала Софи.

В ее голосе всегда появлялась нотка отрешенности, стоило ей упомянуть о книге Иэна, а когда Ева спросила, о чем книга, то она ответила просто «городская топография». Возможно, так и должны отвечать жены научных работников — Еве такие прежде не встречались.

— Да и ты сможешь собой заняться — сказала Софи. — После этого цирка. Узнаешь наконец, каково обладать домом в деревне. Убежищем.

Ева попыталась перевести разговор на другую тему, что угодно, только бы не начать бессвязно блеять, выспрашивая Софи, по-прежнему ли она собирается приехать на следующее лето.

— У меня был друг, удалившийся в самый настоящий ретрит, — сказала она. — Он буддист. Нет, скорее индуист. Ненастоящий индус. — (При упоминании индуса Софи усмехнулась, сигнализируя, что в эту тему не следует углубляться.) — Ну так вот, там три месяца запрещалось разговаривать. И другие там тоже были, но им нельзя было говорить. Так он рассказывал, что часто случается, и об этом их заранее предупреждали, что один человек влюблялся в другого, не обмолвившись ни словечком. Чувствуешь, что общаешься как-то иначе, по-особому, когда не можешь говорить. Понятно, что это любовь на духовном уровне и с этим ничего нельзя поделать. И у них там с этим строго. Или это он так сказал.

— И что? — спросила Софи. — Когда им разрешали говорить, что случалось?

— Большое разочарование. Обычно человек, с которым, казалось, налажена связь, не общался с тобой совершенно. Может, они думали, что общались с кем-то другим таким образом, и считали…

Софи рассмеялась с облегчением.

— Да, ничего не поделаешь, — сказала она, радуясь, что никто не выказал разочарования, ничьи чувства не задеты.

Может, они поссорились, думала Ева. Может, ее приезд — это тактическая уловка. Софи забрала детей, чтобы проучить его. Решила провести время с матерью, просто чтобы проучить его. Спланировала отпуск сама, убедив себя, что способна на поступок. Устроила демонстрацию.

И животрепещущий вопрос: кто из них позвонил?

— Может, оставишь детей здесь, — предложила она, — пока съездишь в аэропорт? Потом вернешься, заберешь их и уедешь. И сама побудешь одна немного, и с Иэном проведешь немного времени наедине. Ведь это сущий ад — ехать с ними в аэропорт.

— Заманчивое предложение, — сказала Софи.

И согласилась в конце концов.

Теперь Ева думала, а не затеяла ли она эту маленькую корректировку планов дочери только ради того, чтобы поговорить с Филипом.

(Ты сильно удивился, когда папа позвонил из Калифорнии?

Он не звонил. Мама сама ему позвонила.

Правда? Я и не знала. И что она сказала?

Она сказала: «Не могу здесь оставаться. Тошно мне здесь, давай придумаем что-нибудь, чтобы меня вызволить».)

Ева заговорила будничным голосом, обозначив конец игры:

— Филип… Филип, послушай. Я думаю, мы должны остановиться прямо здесь. Это грузовик какого-то фермера, и едет он туда, куда мы не должны ехать.

— Нет, должны, — сказал Филип.

— Нет, не должны. Они сильно рассердятся.

— Мы вызовем вертолеты и постреляем их.

— Не глупи. Ты же знаешь, что это просто игра.

— Они их постреляют.

— Не думаю, что у них есть оружие, — сказал Ева, применив другую тактику. — Они еще не придумали оружие для уничтожения пришельцев.

Филип возразил:

— Ты ошибаешься! — и пустился в объяснения про какие-то ракеты, но она его не слушала.