Любовь короля. Том 1

Двое мужчин прошли по двору, но Сан даже не попыталась спрятать лицо. Здесь она была в безопасности и свободно отвечала, когда к ней обращались. Все, кто жил в чанса, начиная с мужа нянюшки, который и являлся смотрителем, знали, что этой девушке, переодетой в мужское платье, принадлежат все земли вокруг. Обитавшие здесь беженцы благодаря Сан имели крышу над головой и работу.

В те времена многочисленные родственники вана, ставленники королевы и крупные чиновные бюрократы изыскивали различные способы присвоения государственных земель, из-за чего распространилась подтасовка жалованных грамот сапхэ. После опустошительных монгольских нашествий свободная государственная земля раздавалась крестьянам для обработки; собственность на землю удостоверяла грамота сапхэ, которая также освобождала владельца от уплаты земельного налога. Алчные богачи шли на всяческие уловки, чтобы тоже получить сапхэ, а завладев документом, присваивали больше земель, с которых не платили налог. Более того, они часто отбирали сапхэ у мелких владельцев, из-за чего крестьянам приходилось покидать свою землю и становиться бродягами. В ходу были и подделки, и кражи.

Подобные дела пришлись по душе Ёнъин-бэку: благодаря фальшивым сапхэ он прибрал к рукам несколько обширных полей. Он не брезговал и ростовщичеством, требуя от крестьян, которые не смогли вернуть ему долг рисом, расплачиваться землей. Безземельные должники становились его рабами. По мере того как уменьшалось количество земель, с которых собирали налог, остальные владельцы вынуждены были платить все больше и больше и в конце концов тоже превращались в должников. А потому с каждым годом у Ёнъин-бэка прибавлялось земельных наделов и становилось все больше рабов, их обрабатывавших. Чиновников, в обязанности которых входило следить за нарушениями, Ёнъин-бэк купил, и его власть была абсолютной.

Большинство рабочих на личных землях Сан были беженцами с земель ее отца или других крупных землевладельцев. Сан стала защитницей их свободы, а потому могла доверить им и свою тайну, оставаясь перед ними самой собой.

Когда зашло солнце, к Сан подошел смотритель. Он прошептал несколько слов, и Сан поднялась, выпрямляя затекшую спину. Она взяла из рук старика фонарь, для маскировки обернутый несколькими слоями ткани, и направилась к воротам.

Когда ворота со скрипом раскрылись, смотритель обеспокоенно спросил:

– Вам в самом деле надо идти?

Сан слегка кивнула. Она солгала смотрителю, сказав, что собирается проведать ребенка беженцев, которые жили недалеко от чанса. Так как из-за охоты вокруг то и дело встречались незнакомцы, на нее никто не обратит внимания. Однако смотрителю все равно не хотелось отпускать госпожу.

– Непременно одной? Дороги совсем не видно.

Ответная улыбка Сан означала, что она справится, а также предупреждала смотрителя не отправлять кого-нибудь вслед. Старик вздохнул и с тяжелым сердцем стал наблюдать, как удаляется слабый свет фонаря. Узнай об этом его жена, оставшаяся в Кэгёне, не избежать ему заслуженной трепки. Отпустить молодую госпожу ночью одну! В отличие от Кэгёна с его освещенными фонарями улицами в сельской глуши ночью царила почти непроглядная тьма. Даже если светила луна, легко было споткнуться о камень и повредить ногу. Смотритель так переживал, что несколько раз порывался последовать за госпожой, рискуя потерять место. У него разболелась голова: он не мог оставить ее одну, но в то же время не мог нарушить данное ей слово.

– Эх, госпожа, госпожа, в могилу меня сведете.

Стоило ему это пробормотать, как послышался слабый шорох в траве. Смотритель огляделся, ожидая увидеть мышь или другого зверька. Некоторое время он прислушивался, однако шорох не повторился. Если это и была мышь, то она убежала. Поскольку слабого света фонаря уже не было видно, смотритель отправился в дом.

Не раскрывая фонаря, Сан некоторое время пробиралась почти в полной темноте. Миновав поля, она вышла на лесную тропинку. Ее шаг стал смелее, словно здесь она ходила множество раз. Пройдя сквозь лес, Сан увидела яркий свет.

Она замедлила шаг, затушила фонарь и спрятала его в кустах, а затем осторожно подкралась поближе к свету. Здесь находился один из лагерей с временными жилищами, в каких размещались младшие военные чины, стрелки, загонщики и подсобные рабочие, которым не нашлось места в Покчжончжане. Вокруг палаток были расставлены пылающие факелы, однако никто не стоял на страже. Судя по тишине, все уже спали.

Понаблюдав за лагерем некоторое время, Сан медленно поднялась и бесшумно приблизилась к одной из палаток. Она тихо откинула полог и заглянула внутрь, прислушиваясь и оглядывая спящих. Видимо, не обнаружив то, что искала, Сан направилась к следующей. Осмотрев три палатки, она нырнула в четвертую, самую маленькую.