Любовь литовской княжны

Сие благочинное деяние привело святителя в немалое возбуждение, и когда Василий со свитой вернулся на постоялый двор, пастырь попытался укорить паренька:

– Как ты можешь так поступать, мое возлюбленное чадо?! – пригласив княжича в свою комнату, выпрямился перед ним митрополит Киприан. – Ты же крещен в истинную веру, раб божий Василий! Ты же поклялся, что нет иного бога, кроме Иисуса Христа, и токмо в него ты веруешь и токмо ему возносишь свои молитвы! Так как же ты можешь ходить на капища вместе с худородными язычниками, участвовать в их требах и вкушать освященную волхвами пищу?!

– Это не грех, святитель, – покачал головой наследник московского престола. – Весь люд, живущий в русских землях, постоянно собирается на моления в священных рощах, благословляет земли на плодородие древним обрядом и приносит жертвы богам земли, воды и неба. Коли правитель откажет своему народу в участии в древних священных обрядах… – Василий пожал плечами. – Народ вполне способен пожелать другого правителя. Посему, святитель, можешь не беспокоиться. От веры Христовой я не отрекаюсь. Я лишь исполняю долг, возложенный на меня моим званием и правом рождения.

Василий Дмитриевич слегка поклонился и вышел из светлицы святителя.

Киприан спорить не рискнул. С одной стороны, он понимал правоту знатного юноши – негоже властителю ссориться со своим народом. Добром сие никогда не кончается. С другой – митрополиту очень не хотелось собственными руками создавать разногласия с княжичем, на дружбу с которым он возлагал столько надежд. Посему наследника престола святитель своими увещеваниями более не беспокоил, однако следующим вечером затеял беседу с Пестуном, будто бы случайно оказавшись рядом с дядькой во время ужина.

– Скажи, сын мой, – поинтересовался святитель, – разве ты никогда не слышал о величии и могуществе Бога моего и Бога твоих правителей Иисуса Христа?

– Знамо, ведаю, мудрейший Киприан! – согласно кивнул холоп, то ли соглашаясь, то ли выражая уважение собеседнику. – Распятый Бог могуч, не чета многим. Я ему каждый месяц в одной из крестовых церквей курицу в жертву оставляю, а раз в год, перед днем Карачуновым, гуся приношу.

– Как оставляешь? – не понял митрополит.

– Ну-у… Приношу в храм ваш, – объяснил княжеский воспитатель, – перед самым большим крестом прошу Иисусова покровительства, требу там оставляю, да и ухожу скорейше.

– Наивная душа! – улыбнулся святитель. – Мне жаль тебя огорчать, но подброшенная в церковь курица не дарует тебе вечного спасения и отпущения грехов!

– Разве ваш Бог не увидит моего подарка? – не понял Пестун. – Он не знает, что происходит в его святилищах?

– Господь наш небесный всевидящ и всезнающ! – твердо ответил митрополит.

– Значит, он знает о моем уважении, – пожал плечами седой холоп. – И не станет меня наказывать. Коли он честный бог, то после сего приношения он должен помогать мне в моих делах. Я делаю подарки ему, он помогает мне.

– Бог не торгует своей милостью, Пестун!

– Хочешь сказать, святитель, я зря молился вашему Христу? И зря дарил ему куриц? – погрустнел дядька.

– Молитва Господу нашему Иисусу – это как раз правильно! – торопливо возразил святитель. – Однако же, чтобы спасти душу, чтобы получить отпущение грехов, Иисусу надобно совсем другое! Нужны вера, крещение, отречение от иных богов и искреннее раскаяние!

– Я ему по курице каждый месяц приношу, да еще и гуся перед Карачуновыми днями! Чего же более? – не понял Пестун.

– Ты должен принять символ веры! – объяснил митрополит. – Признать, что Иисус Христос есть единственный бог и нет иных богов и иных сил неподвластных его воле! Нет бесов, нет ведьм и колдовства, нет никаких духов!

– Но ведь они обидятся, святитель! – встревожился седой холоп. – Духи земли, воды могут отвернуться от смертных, и тогда земля перестанет быть плодородной. Перун перестанет помогать мне в битвах, Макошь лишит достатка. Опять же радуницы, родительские духи. Как можно отказаться от них?

– Но Бог един! Он един, Пестун, на земле и на небе!

Дядька надолго задумался, оглаживая свою седую бороду, и наконец решил:

– Я могу приносить распятому богу две курицы. Но только пусть тогда его помощь станет заметнее! Для начала пусть у меня перестанет болеть слева под ребрами, и пусть найдется потерянная сумка с костяными застежками.

– Мы говорим о спасении души!

– Ну дык, с душой-то моей ничего не случится, она завсегда при мне. А вот бок ноет все чаще, и просто мочи порою не хватает!

– Это все есть суета мирская, Пестун! – укорил его митрополит. – Думать же во первую голову надобно о спасении души, о вечности!

– О моей вечности позаботится ледяная богиня, – пожал плечами холоп, – чего ныне-то о сем голову ломать? А вот бок, он каженный день душу мотает.

– Наша душа есть главное, что отличает нас от зверей, смертный! Как же ты размениваешь ее с такой легкостью на мирскую суету?