Любовь литовской княжны

– Я знаю, – тяжко вздохнул святитель. – Мы все про это знаем. Царьград обречен, он доживает свои последние годы. Так какой смысл украшать и ремонтировать здешние церкви, тратить силы даже на великий собор Святой Софии? Мы спасаем самое главное, мы спасаем свою веру! Свои души, свои знания, спасаем слово Христово и учение о вечном спасении через христианские заветы! Когда держава наша вскорости падет, то многие сотни требников, псалтырей, молитвенников уже успеют разойтись по миру и сохранить самое главное: нашу истинную веру! Я завидую тебе, князь Василий Дмитриевич. Ты возвращаешься в Москву, каковая, может статься, и станет новым сверкающим Царьградом! В каковом засияет с новой силой истина христианского учения!

– Так поехали с нами! – порывисто предложил паренек. – Помоги воссоздать великий Царьград в моей столице!

– Ну, не зна-аю-ю… – в долгой задумчивости протянул свою раздвоенную бородку между пальцами святитель. – Стоит ли мне нарушать твои планы, княже? Очень не хочется стать для тебя в дальней дороге тяжкой утомительной обузой.

– Да какая же ты обуза, отче?! – горячо отмахнулся Василий. – Ты самый интересный собеседник, каковой встретился мне за все минувшие годы! Нам будет о чем поговорить. За интересной беседой дорога завсегда втрое короче!

– Если уж мне отправляться в путь, княже, то придется взять богослужебные книги, торжественные облачения, припасы, – принялся перечислять митрополит Киприан. – Да и сам я в седле сидеть уже не в силах, возок мне надобен. Телега же куда медлительнее верховых катится.

– Ничего страшного, святитель! – уже загорелся этой идеей наследник русского престола. – Чуть раньше возвернусь, чуть позднее, какая уже разница? Я и без того, почитай, скоро год в пути! Приедешь в Москву вместе со мной, с отцом познакомишься, сам книги собору вручишь, слово пасторское скажешь, в утверждении веры Христовой поможешь!

– Прямо и не знаю, – заколебался митрополит. – С приятным спутником дорога и вправду легче.

– Так соглашайся, отче! – обрадовался Василий, порывисто отодвинув миску. – Соглашайся!

– Коли я отправлюсь в сей путь, то мне, как святителю, в своем путешествии надобно будет посетить дворы королевские в странах, на путях наших лежащих, правителям тамошним поклониться, наставление пасторское им передать, книги богослужебные, планы и желания изведать, грехи отпустить… – распрямился святитель Киприан, облизал ложку и добавил: – Хотя, с другой стороны, и тебе, как наследнику стола московского, сие тоже на пользу выйдет. С соседями лично познакомиться, себя показать, желания их узнать и мнение составить. Ведь другой таковой возможности в жизни твоей может и не представиться! Многие державы бок о бок веками существуют, а властители их даже отдаленно не ведают, как соседи выглядят.

– И то верно… – согласился паренек. – Ты мудр и многоопытен, отче. Совместное путешествие пойдет мне на пользу.

– И мне тоже, – уважительно поклонился митрополит. – Однако же сегодня был долгий день. Вам всем надобно отдохнуть, а завтра я покажу тебе и твоим слугам иные святые места, каковые ныне многими паломниками вовсе забыты. Покажу Галатскую башню, к живущим округ которой горожанам посылал свои упреки апостол Павел, покажу остров Иисуса Навина, а также берег, на котором святой Иоанн крестил Иисуса… Ты когда намереваешься скакать дальше, Василий Дмитриевич?

– В Царьграде я полагал отдохнуть дней пять, – не очень уверенно ответил паренек. – Все-таки места здесь сказочные, лишь из наставлений апостолов известные. Очень хочется самолично их посетить.

– Помолиться, поклониться святым местам… – мягко уточнил святитель. – Что же, к сему времени я успею собраться. Вы покушали, дети мои? Тогда идите за мной, я покажу вам ваши кельи.

Митрополит вышел из трапезной, вернулся к лестнице, поднялся еще на один пролет, свернул на площадку, прошел почти до самого окна в конце коридора, но внезапно остановился и указал пальцем влево, на коричневую тесовую дверь:

– Эта келья ближайшие пять дней будет свободна, раб божий Василий. А коли тебе захочется услышать мой совет или разделить со мною молитву, то моя скромная обитель находится рядом. Можешь стучаться, когда только пожелаешь, в любой час.

Святитель поклонился и прошел далее.

Копуша, проводив его угрюмым взглядом, положил левую ладонь на рукоять ножа, правой рукой толкнул створку, заглянул внутрь и поморщился:

– Еда у них тут дрянь, и жилье такое же! Окно размером с кошачий лаз, стены и пол из кирпича, крест на стене да сено на лавке. Может статься, лучше вернемся на постоялый двор? Негоже княжескому сыну в таком убожестве обитать!

Василий отодвинул его в сторону, заглянул, перекрестился и приказал:

– Вы ступайте, возвертайтесь в снятые комнаты. Я останусь.

– Невместно, княже! – вмешался Пестун. – Чай, не бродяги мы худородные, в нищете таковой ночевать!

– Идите! – твердо распорядился Василий Дмитриевич. – Хочу испытать хоть раз аскезу иноческую. Переночую ныне тут… – Он осмотрелся снова и уточнил: – Либо пока не наскучит. Надоест, дорогу на двор найду, не маленький.