Любовь, медицина и чудеса

Я не хочу сказать этим: «Я лучший врач, чем вы», я пытаюсь объяснить, почему я чувствовал себя чем-то вроде неудачника, пока мои пациенты не научили меня, что в медицине есть нечто большее, чем пилюли и операции. Я знаю, что ваши кабинеты полны людей, которые истощают вашу энергию и не выздоравливают. Я знаю, как страдают врачи. У нас все проблемы, присущие другим людям, а также проблема, которую вбили в нас на медицинском факультете: роль механика-спасителя жизни, определяющая болезнь и смерть как нашу неудачу. Никто не живет вечно; следовательно смерть не подлежит обсуждению. Обсуждению подлежит жизнь. Смерть не является неудачей. Неудача – это отказ встретиться с вызовом жизни. Позвольте мне показать вам то меньшинство пациентов, которое может восстановить вашу энергию, пациентов, чувствующих себя хорошо даже в тех случаях, когда этого от них не ждут. Разрешите мне показать вам, чему можно научиться у ваших успешных пациентов, чтобы помочь другим пробудить в себе «волю к жизни». Этот процесс неизбежно поможет вам самому и сделает вас более успешным целителем.

Мы должны выбросить из нашего словаря слово «невозможно». Как заметил однажды по другому поводу Давид Бен-Гурион: «Кто не верит в чудеса, тот не реалист». Боле того, если мы увидим, насколько нас вводят в заблуждение и замешательство такие термины как «спонтанная ремиссия» или «чудо», то мы можем извлечь из этого урок. Эти термины наводят на мысль, что пациент может излечиться, если ему повезет, но в действительности такие исцеления достигаются тяжелым трудом. Они не происходят от Бога. Не забудьте, что одно поколение может считать чудом то, что станет для другого поколения научным фактом. Не закрывайте глаза на действия или события, которые не всегда измеримы. Они происходят с помощью внутренней энергии, доступной для всех нас. Поэтому я предпочитаю такие термины как «творческое» или «самонаправленное» исцеление, подчеркивающие активную роль пациента. Теперь разрешите мне показать вам, как исключительные пациенты работают над собственным исцелением.

Берни С. Зигель, доктор медицины

Нью-Хейвен, Коннектикут

Апрель 1986 г.

Я только хочу сказать [сказал Костоглотов], что мы не должны как кролики доверяться врачам. Вот пожалуйста, я читаю книгу, – он приподнял с подоконника раскрытую книгу большого формата, – Абрикосов и Струков, Патологическая анатомия, учебник для вузов. И тут говорится, что связь хода опухоли с центральной нервной деятельностью еще очень слабо изучена. А связь удивительная! Даже прямо написано, – он нашел строчку, – редко, но бывают случаи самопроизвольного исцеления! Вы чувствуете, как написано? Не излечения, а исцеления! А?

Движение прошло по палате. Как будто из распахнутой большой книги выпорхнуло осязаемой радужной бабочкой самопроизвольное исцеление, и каждый подставлял лоб и щеки, чтоб оно благодетельно коснулось его налету.

– Самопроизвольное! – отложив книгу, тряс Костоглотов растопыренными руками, а ногу по-прежнему держал как гитару. – Это значит вот вдруг по необъяснимой причине опухоль трогается в обратном направлении! Она уменьшается, рассасывается и наконец ее нет! А?

Все молчали, рты приоткрывши сказке. Чтобы опухоль, его опухоль, вот эта губительная, всю его жизнь перековеркавшая опухоль – и вдруг бы сама изошла, истекла, иссякла, кончилась?..

Все молчали, подставляя бабочке лицо, только угрюмый Поддуев заскрипел кроватью и, безнадежно набычившись, прохрипел:

– Для этого надо, наверно... чистую совесть.

Александр Солженицын, Раковый Корпус

I. ВНИМАНИЕ К ТЕЛУ

Все факты в книге Любовь, медицина и чудеса сохранены в точности, но по принятому обычаю имена, местности и личные черты изменены, с соблюдением связности изложения.

Глава 1

Новая философия, путь жизни, не дается даром.

За нее надо дорого платить, и она обретается

лишь большим терпением и великим усилием.

Федор Достоевский

ПРИВЕЛЕГИРОВАННЫЙ СЛУШАТЕЛЬ

Представлению об исключительном пациенте не учат на медицинских факультетах. Я пришел к нему лишь после долгого времени злополучия и душевных сомнений в моей профессии. Мне не говорили об исцелении и любви, меня не учили говорить с пациентами и не объясняли причин, почему человек становится врачом. Меня не лечили во время моего учения, но предполагалось, что я буду лечить других.