Любовь моя

Аня, обидевшись, не ответила. Жанна из-за спины Инны поманила Лену и сделала ей какие-то знаки, а вслух сказала с деланной, напускной строгостью и чуть возвысив голос:

– Шикарный наезд, только шутка слишком затянулась. Нельзя злоупотреблять терпением и подвергать серьезному испытанию нашу доброжелательность. У педагогов, как правило, слабые нервы. Я понимаю, что редко бывает полное согласие даже между родными людьми, но натянутые отношения не способствуют положительному общению. Продолжение разговора в том же духе – перспектива не из приятных. Я далека от того, чтобы во всем винить только усталость. Я бы не привязывала ее и к твоему…

И осеклась, увидев побледневшее до голубизны лицо Инны.

– Значит, согласно твоей концепции… ты исходишь из предпосылок…

Лена не видела лица подруги, повернутого в сторону Жанны, но почувствовала, что с ней твориться неладное.

– Инесса, дорогая, ты увлеклась, тебя не затруднит чуть притормозить? – с легкой улыбкой попросила подругу Лена, поняв, что отсидеться в сторонке ей не удастся. – Выйди из образа. Твой цинизм – пустая бравада… от тоски. И «ярко» выражаться совершенно необязательно. Мы все завязли в собственном словоизвержении. Я была бы тебе признательно, если бы ты…

– Нет, вы только посмотрите на нее: ни дать ни взять – королева английская! Выше всяких похвал! Это очень на тебя похоже… О! Миллион извинений! Прошу прощения за предоставленные неудобства. Прими мои уверения в совершеннейшем почтении. Выбрасываю белый флаг, – с невыразимым простодушием ответила Инна, не сразу, но подчинившись ласковой просьбе подруги.

Лена почувствовала в ее шутливых словах и смущение, и неловкость за свою неспособность вовремя остановиться, и даже, в некоторой степени, затаенную грусть и стыд. Инна же уловила за внешним спокойствием Лены и в ее чуть приметной грустной улыбке одними уголками губ, что-то вроде мимолетной неприязни, и приняла ее близко к сердцу. «Ее улыбку я как штрих-код считываю», – подумала она. И еще одна «житейская» мысль тут же неожиданно мелькнула в ее усталой голове: «В течение жизни мы нарабатываем себе то лицо, которое имеем».

А Жанна никак не могла понять, почему в словах Инны она расслышала совсем другое, противоположное сказанному. «Возможно потому, что легкость и беззаботность ее тона всегда предполагает насмешку? Я бы задохнулась от негодования, а Ленка еще и улыбается. Она на Инкину грубость обращает внимания не больше, чем на жужжание мухи? – Жанна недоуменно пожала плечами, будто не соглашаясь, но и не оспаривая самой же предположенное. – Я не права? Мне и в Лениных словах иногда слышится вежливо преувеличенный интерес, маскирующий полное безразличие. Я мнительна?»

«Слава Богу, пронесло. Выручила Лена. С ее легкой руки теперь все быстро наладится. Ей-то подруга не станет перечить, – обрадовалась неожиданной Инниной отходчивости Аня. Но быстро успокоиться у нее не получилось. – А могла бы и в зародыше пресечь нашу перепалку. Какая вышла «мирная, непринужденная светская» беседа! Кто бы мог подумать, что книги наших подруг станут ареной ожесточенных споров? Куда Инку понесло? Это же откровенно наглая издевка! Хлебом ее не корми, но дай поддеть хоть кого-нибудь. Блефует, ломает комедию, досаждает, дерзит. Единолично решает, кого карать, кого миловать. Она до некоторой степени человек крайностей. За что она держится в жизни, на что опирается? К чему ей эти перекосы в сторону пошлости и злобствования? Нет, все-таки ее сегодняшнее, странное поведение – результат переутомления. Что она еще может отмочить? Так и ждешь, что на любой самый простой вопрос, последует потрясающий в своей «учтивости» «достойный» ответ. А как же соблюдение неписаных правил для гостей?»

«Поизносились нервишки у девчонок. Если бы Жанна сделала вид, что не услышала Инниного наезда, ссоры не было бы. Но ведь меня защищала», – грустно отметила про себя Лена.

Странно, но после Инниных оригинальных извинений возникла неловкая пауза, куда более долгая и томительная, чем та, что последовала за ее грубой выходкой. Почему-то никто не решался возобновить прерванный разговор. Женщины делали вид, что внимательно изучают со скромной изобретательностью оформленный чрезвычайно убогий интерьер зала. А Жанна неожиданно для себя почувствовала непонятную брезгливую жалость к некогда гордой, несколько заносчивой сокурснице. Она еще не размышляла над причиной этой жалости и поэтому немного растерялась от себя же самой, и от своей реакции на столь непростую ситуацию.

А Инна достаточно быстро перестала изображать раскаяние, оставив за собой право сыграть последний аккорд в их «музыкальной пьесе».

– Слава богу, с горем пополам закончили словесную дуэль, разобрались в надуманной проблеме, прояснили, наконец-то, ситуацию, – сказала она развязно. Реакции присутствующих не последовало. Женщины разумно промолчали.

17

Вдруг Инна потемнела лицом и заговорила быстро-быстро и словно бы вовсе неконтролируемо: