Любовь моя

– Теперь и родители требуют от учителей профессионализма, – заметила Аня.

– Нас к этому пытались приучить в МГУ, да и то не все педагоги, – сказала Лена. – Приятно, что педагогика и методика обучения не стоят на месте.

– Хорошие современные учителя подталкивают учеников к самостоятельному мышлению. Мы в школе слишком легко учились. Нам, в основном, давали знания в готовом виде, и мы их просто воспринимали и проглатывали, – подтвердила Аня.

– И только наша математичка требовала «относиться к приготовлению пищи проще, а к употреблению знаний серьёзнее», – рассмеялась Инна.

– Самостоятельное мышление приводит подростка к пониманию свободы, – заметила Жанна.

– Напугала. Уважение к старшему поколению не противоречит свободе ученика. Надо воспитывать человека свободного, но способного к самоограничению, – успокоила ее Инна.

– Вот так бы педагоги подталкивали старшеклассников и студентов к тому, чтобы они серьезно задумывались о взрослой жизни, о своем месте в ней, о своей роли в семье, – пожелала Аня.

– Ты подняла очень серьезную проблему. Это вопрос воспитания, а не образования. Насколько я помню, в наши школьные годы с этим неплохо справлялись классные руководители на классных часах. И все равно мы приходили во взрослый мир не очень подготовленными, слишком наивными, потому что учителя боялись поднимать «тонкие» вопросы, которые надо преподносить девочкам и мальчикам, разведя их по разным классам, – ответила Ане Лена.

– Может еще новый предмет «психология семейных отношений» посоветуешь в школе ввести? – спросила Инна.

– Не в школах, а во всех средних и высших учебных заведениях, – сказала Аня.

– А вот религия должна идти из семьи. Школа не может быть местом и средством внедрения религиозного сознания. Да и не получится у священников.

– Это обнадеживает и успокаивает. Помню, пришла моя внучатая племянница с уроков домой и давай во всех красках «петь», как священник рассказывал им про Бога. Ее отец при этом саркастически усмехнулся. И этого было достаточно для того, чтобы малышка перестала серьезно воспринимать богословие, – решительно заявила Инна и неожиданно рассмеялась.

– Что ты сказала смешного? – вздрогнула Жанна так, будто на ее глазах обидели калеку или беззащитного ребенка.

– По телевизору недавно вещали, будто проматерь всех народов Земли родом из Африки – негритянка. Так может, и Христос был чернокожий? А что? Это было бы прикольно!

– Не обделена фантазией! – сердито удивилась Жанна. – Читай Ветхий Завет.

* * *

Аня, наконец, вспомнила с чего у нее с подругами начался сыр-бор.

– Я слабая и не претендую на эталонное поведение, но стараюсь изо всех сил. С детства моя голова не была забита религиозными догмами. Я реально воспринимала мир. В нем было и хорошее, и плохое. Но я хотела, чтобы во мне было больше позитивного. Вот и все. А этот герой из книжки, этот священнослужитель… К нему особые требования предъявляются, а он… Сам же утверждал, что цель существования человека на земле – совершенствование, стремление к идеалу, к Богу, если хотите.

– Которого ты напрочь отрицаешь, – покривила губы Жанна.

– Считается, что в Боге сосредоточено все самое лучшее. Но как человеку при сложной современной жизни искоренять в себе плохое, когда вокруг столько соблазнов?

– Совсем как малый ребенок плачешься. Тебе, чтобы обидеться или расстроиться много не надо. Не наговаривай на себя. Будь достойна самой себя и своего таланта. А у этого священника, наверное, в применении к себе, имеется персональное понимание совершенствования, допустим, материальное, карьерное. И это лишнее доказательство того, что не стоит безоговорочно верить во всё, что тебе вешают на уши, – назидательно сказала Инна.

«Все, что она произносит – независимо от интонации, – приобретает ироничный оттенок», – подумала Жанна.

Аня ушла от обсуждения личности священника и обеспокоилась глобальной философской проблемой:

– Понимаете, для меня в религии важнее моральный аспект, а не мистический, может, поэтому у меня не получается допустить существование Бога. Я придерживаюсь гипотезы, предполагающей, что космосу присущ разум. Биосфера для меня – некое пространство, включающее в себя коды жизни всего сущего.

Человеку главное – развиваться духовно, наполняясь высоким: что-то себе разрешать, что-то разумно не позволять. Я думаю, в основном страх перед тем, что будет после смерти, влечет людей в церковь. Страх – двигатель религиозных сюжетов. Его нарочно разжигают? Понятное дело, нет контакта с неизведанным потусторонним миром мертвых, нет наработанного материала, не знаешь, как адекватно реагировать. Я говорю глупости?

– Вовремя сообразила, что подобные рассуждения по отношению к религии непозволительны, – сказала Жанна тоном, которым заканчивают беседу, когда основной ее предмет уже обсужден.