Любовь-морковь и третий лишний

И это было чистейшей правдой, Зиночка работала акушеркой, и благодарные женщины тащили ей коробки, плитки шоколада и кульки со сладким. Впрочем, наверное, Зинаида Самуиловна имела от пациенток и более существенное вознаграждение, потому что незамужняя дама жила очень хорошо, тщательно следила за своим внешним видом. Но и сейчас, постарев, она не забыла прежних привычек. Эве приветливо улыбалась не старуха, а пожилая дама с тщательно уложенными седыми буклями и идеальным маникюром.

– Тетя Зина! – выпалила Эва.

Бывшая соседка поморщилась.

– Сделай одолжение, не величай меня тетей, право, это смешно.

– Простите, – осеклась Эва, – по детской привычке вылетело, я вас очень любила!

– И ты мне нравилась, – кивнула Зинаида Самуиловна, – милый, вежливый, начисто затюканный родителями ребенок. Сколько раз я говорила Григорию, уж коли решился чужую девочку воспитывать, так имей милосердие, не гробь детку, она в чем виновата?

Но нет, не по себе, видно, он ношу взвалил, да и Тонька хороша!

– Значит, я им точно неродная, – протянула Эва.

– А ты до сих пор не разобралась? – удивленно вскинулась Зинаида. – Ладно в детстве, но потом бы и понять могла – чужая ты им!

– Зачем тогда Григорий меня дома оставил, – горько воскликнула Эва, – уж лучше б в приют отправил!

Зинаида усмехнулась:

– Дело давнее, все поумирали, можно тебе и правду сказать. Денег Григорию твой отец дал, хорошо заплатил!

– Вы знали моего папу? – закричала Эва. – Кто он? Хоть намекните!

В глазах Зинаиды мелькнула настороженность.

– Не довелось мне с ним встретиться!

– Отчего же вы тогда про деньги заговорили?

Зинаида Самуиловна осторожно поправила сильно взбитую прическу.

– Тоня один раз ко мне прибежала в истерике, на колени бухнулась да как закричит: «Зиночка, спаси, беги к нам, Гришка Эвку убивает».

Перепуганная Зинаида метнулась в соседнюю квартиру и буквально вырвала из рук побелевшего от ярости мужика находившуюся без сознания дочь. Акушерка же вызвала «Скорую», но приехавшие врачи констатировали:

– Это просто обморок, следов побоев нет.

– Паскуда, – взревел Григорий, – убил бы! – Потом он убежал прочь.

Эву увезли в больницу, а Тоня, заливаясь слезами, рассказала Зине свою семейную историю. Девочка Грише не родная, терпеть ее дома он согласился за деньги, которые заплатил ему родной отец Эвы. Тоня и Григорий очень хотели выехать из коммуналки в собственную квартиру, что удалось им лишь после «приобретения» Эвы. Но, очевидно, не по коню седло, потому что деньги давно иссякли, а девочка осталась, и до Григория с большим опозданием дошло: ему предстоит кормить, поить и одевать чужого ребенка.

– Мне тебя жаль было, – вздохнула Зинаида, – такая запуганная, дрожащая, вечно в обносках, только замечания Григорию делать бесполезно было, хорошо, что он преставился, с Тоней тебе лучше, наверное, жилось. Во всяком случае, никаких ваших скандалов я не слышала.

– Вовсе нет, – тихо ответила Эва, – мама меня ненавидела, прямо не переваривала, она Тину любила.

– Да уж, – сложила губы куриной попкой Зинаида, – было за что.

– Верно, – кивнула Эва, – Тинка хорошо училась, гордостью школы слыла.

– Так у нее все условия имелись, – перебила Зина, – а для тебя даже стола не нашлось, как ни загляну, Эвочка над подоконником скрючилась. И дел на ребенка гору взвалили, неужели ты забыла? А я хорошо помню, как ты по двору шмыг-шмыг-шмыг. Булочная – молочная – помойка, Тину ни разу с поганым ведром не встречала.

– Правильно, – подтвердила Эва, – только у нас в школе разные дети учились, вон Иван Ромашкин с одной бабкой жил впроголодь, а теперь академиком стал, вижу его иногда по телику.

– Дурочка ты, – ответила Зина, – дело не в достатке, а в любви, тебе ее ни грамма не отсыпалось, оттого и росла кривой на один бок в моральном смысле.

Эва подперла щеку кулаком.

– И это правда, вся любовь на Тину пролилась, наверное, поэтому она теперь знаменитая артистка, а я поломойка.

– Ну артисткой-то она с детства была, – неожиданно зло сказала Зинаида, – вот что, тебе еще долго тут тряпкой махать?

– Смена закончилась.

– Пошли ко мне, чаю попьем, – предложила пожилая дама.

– С удовольствием, – подхватилась Эвелина.

* * *

Вынув из старинного буфета чашки и коробку шоколадных конфет, Зинаида Самуиловна вдруг сказала:

– Некрасиво, наверное, что я решила тебе чужие тайны выдать, только обидела меня Тина очень, в самую душу плюнула.

– Что случилось? – изумилась Эва. – Вы с ней встречаетесь?

– До бога высоко, до царя далеко, до звезды не дотянуться, – язвительно сказала Зинаида. – Как вы квартиру разменяли, с тех пор мы с ней и не разговаривали. Но я страстная театралка, по всем премьерам бегаю и, конечно, знала, что знаменитая Тина Бурская – девочка Валя, дочка моих прежних соседей.

Зинаида Самуиловна ни перед кем знакомством не хвасталась, но фильмы и спектакли с участием Тины смотрела с особым интересом, ей было приятно осознавать, что та, кого она помнит крошкой, находится теперь на гребне успеха.