Любовь на фоне геометрии и зоологии. От грёз любви не отличим. Мой ангел смотрит на меня…

… – И я вспомнила, что у меня также кололо пальцы, когда Жан прочитал свой экспромт, помните, на нашем первом собрании? «Блаженный сон в долине рая от грёз любви не отличим…» Единственное слово, которое фигурировало в обоих случаях – это «любовь».

– Любовь? Причём тут любовь? – нетерпеливо перебил Алекс.

– Подождите, не торопитесь, сейчас объясню. Мы с Элен всё проверили: у всех, кто «заснул» на планете номер семь есть кто-то его любящий: мать, сын, жена, брат, как в Вашем случае, и так далее. У тех, кто благополучно вернулся – нет.

– Такого просто не может быть! Пусть спасатели – это чаще всего одинокие волки, но и у них, наверняка есть родители, какие-то подруги в конце концов…

– Да, конечно, мы всех тщательно проверили по одному: у кого-то есть родители, но они практически не общаются друг с другом. Вы же прекрасно знаете, что крепкие семьи в наше время – это редкое явление. У кого-то есть подруги, но в большинстве рассказов о них говорилось как об «очередных» подругах и все, как один, признали, что к их отношениям нельзя применить слово «любовь». У кого-то есть братья и сёстры, но никто не смог назвать даже их точное число, где они находятся в данный момент, и только некоторые знали примерно, чем они занимаются.

Алекс задумался, что-то рациональное было в рассуждениях Кэт. Семьи, в понимании человека прошлого, чтобы жить вместе, вместе растить детей, вместе стариться, действительно, были редкостью. Нестойкие союзы зачастую оканчивались рождением ребёнка, но его воспитанием, как правило, занимались спецучреждения. Это даже поощрялось, поскольку позволяло раньше определить наклонности человека. Материнский инстинкт у многих женщин отсутствовал, не говоря уже об отцовских чувствах у мужчин. Да и откуда, скажите на милость, может возникнуть связь между матерью и ребёнком, если большинство женщин предпочитает период беременности проводить в барокамере, где не надо мучиться 9 месяцев токсикозом, а сами роды проходят безболезненно вакуумным методом? (Это было единственным достижением медицины ХХIII века, поскольку ни сократить беременность до меньшего срока, ни справиться с токсикозом, учёные так и не смогли – природа оказалась сильнее человека). А уж знакомить между собой родных по отцу или матери детей никому вообще в голову не приходило. Что уж далеко ходить: он и сам знал только о двух своих сёстрах и одном брате. И то, что они с Сержем встретились – было счастливой случайностью, а то, как искренне привязались друг другу – так и вообще просто чудом. Испытывать муки любви было модным среди творческих личностей, но любить одного или одну – фи, это же неминуемо приведёт к творческому истощению…

– Хорошо, допустим, Вы правы, и тот параметр, который отличает «заснувших» от вернувшихся, это, действительно, любовь. Но как это знание поможет нам спасти людей?

– Я думаю, что мы сможем, вернее, Вы сможете «разбудить» только своего брата. Именно поэтому только на Вас у меня была реакция.

– А чтобы разбудить остальных, придётся тащить сюда их родственников?

– Да, тех, кому снились сны о планете.

– Вы считаете, что сны тут имеют какое-то значение?

– Мне кажется, что сны снились только тем, кто испытывает эту самую любовь, причем, взаимно.

– И проверить мы это сможем только на мне с братом… Станет ли это убедительным аргументом для дорогостоящего и небезопасного перелёта родственников? Насколько я знаю, среди них немного тех, кто часто совершал межгалактические полёты.

– Но у нас ещё есть Фил и Ник, Георг и Элен. Я уверена, что не просто так их ауры сложились в фигуру «сердце».

– Ну и отлично! Значит, у нас есть возможность составить разные варианты попарного выхода на поверхность планеты номер семь и проверить Вашу теорию.

– Георг и Элен… Что будет с ними?

– А что такое? Георг, как штурман, выходить на планету не будет. А Элен – спасатель, это её работа.

– Вряд ли им понравится разбираться со своими чувствами на глазах у всех…

– Они вызвались добровольцами в эту экспедицию и не подали рапорт об отводе своей кандидатуры, когда увидели друг друга в экипаже. Остальное меня не волнует.

Суровое окончание разговора с командиром расстроило Кэт. Ей казалось, что вся та доброжелательность, которая присутствовала последнее время в их отношениях, вдруг испарилась. Она вообще не могла понять, как он к ней относится: его аура сияла в её глазах только чистыми без нюансов цветами, символизирующими сплошь положительные качества. Она даже испугалась, что дар эмпатии покинул её, но ведь у всех других членов их команды, кроме Алекса, она же видела оттенки?! А у него – нет. Вот сейчас, например, последнюю фразу он явно произнёс с раздражением, а никакого всполоха грязного оранжевого цвета в его ауре не появилось…

6