Любовь на острове чертей (сборник)

Посадили её на комплектующие моторов, и в течение нескольких месяцев Тетельбойм, наломавшись до боли в пояснице на основной работе, по вечерам объяснял жене принципы устройства двигателей внутреннего сгорания. То ли со страху, то ли по причине врожденных, но до сих пор не раскрытых технических способностей Софа ухватила автомобильные премудрости с полулёта. Через полгода хозяин случайно подслушал, как скромная комплектовщица объясняла нудному клиенту разницу между дизелем и обыкновенным мотором. Объяснение было настолько красочным и простым, что на следующий же день Софу перевели в отдел приёма заказов.

Вот тут-то и началась настоящая жизнь! Во-первых, на работу Софа стала приходить одетая, как стюардесса международных линий. Короткая синяя юбка эффектно открывала ноги, а белая прозрачная кофта, подчеркивала то, что хотелось подчеркнуть, и манила тем, что хотелось разглядеть подробней. Оформляя заказы, заказчики млели и, поблескивая зубами, растекались в сахарный сироп, белый-белый, с блестящими хрусткими крупинками.

А во-вторых, все эти гордые хозяйчики мелких мастерских, напыщенные каплуны, когда-то обижавшие Софьиного мужа, оказались теперь в числе её клиентов. О, какими галантными кавалерами они хотели выглядеть в глазах прекрасной блондинки! Как любезно выгибали волосатые торсы с приспущенными до полпопы штанами. Отключив мобильные телефоны — вот он, истинный критерий подлинной заинтересованности! — они обстоятельно и долго обсуждали качество, сроки поставки, цену и планы на ближайший вечер.

— Мои планы не подлежат изменению, — повторяла Софа особенно настырным хозяйчикам, — магазины, покупки и неспешная прогулка домой, к мужу и сыну.

За стойкость характера, а может и за недюжинные деловые качества, ко дню рождения, а также в национальные и светские праздники Софа получала гору скромных, но недешевых подарков. И было за что, ведь к своей работе она относилась истово, с почти религиозным рвением. Иногда, в особо горящих случаях, когда времени в конторе попросту не хватало, переговоры приходилось переносить за столики близлежащих ресторанчиков. Над блюдами изысканной восточной снеди заказчики деловито обсуждали тяготившие их проблемы. Эти увлажнённые смазкой поршни, мятущиеся посреди распахнутых навстречу цилиндров, надсадное дыхание шатунов, стонущих от скольжения вдоль полированной шейки, вспышки свечей, подобные коротким молниям, взрывающие сдавленную поршнем жидкость…

Одним словом, и папе и маме хватало забот и без Гены. Они завоёвывали мир, жгучий и страстный, проламывая, проминая в нём подходящую для проживания нишу. Ближайший родственник, дед Исроэль, жил в Бней-Браке и влиять на воспитание внука мог только по праздникам. В общем и целом Гена остался предоставленным самому себе. Но зато, зато через несколько лет мечта сбылась — семья Тетельбоймов переехала в пентхауз. И было: сразу после этого события в уютной среде обитания семейства Тетельбойм зажглась красная лампочка. Ну ладно, пусть не лампочка, но нечто блискучее, гарное такое из себя и к тому же красного цвета, немного заёрзало, затрепыхалось в родительской груди.

— Что происходит с ребёнком? — спросила Софа, примерно в полдвенадцатого ночи, покрывая лаком мизинец левой ноги.

Супруги возлежали на недавно приобретенном ложе в стиле «Людовика Четырнадцатого». Впрочем, такого количества завитушек, фальшивого винограда и прочих излишеств ни сам король, ни его придворные лицезреть не удостоились. Ножки у ложа были изогнуты под углом, ставящим под сомнение законы физики — у простых смертных кровать с такими ножками опрокинулась бы при первом же прикосновении. Но факт — она уверенно выдерживала немалый живой вес Тетельбоймов, даже не поскрипывая на особо крутых поворотах супружеской жизни. Как видно, безымянные арабские умельцы, склепавшие эту роскошь из подручных средств в кустарных мастерских Яффо, владели секретами, недоступными французским мебельщикам.

Подручными средствами явились доски багажных ящиков репатриантов, о чем свидетельствовала печать таможни города Чоп на внутренней стороне рамы. Сие приятное открытие Тетельбойм сделает года через три, пока же он возлежал на кровати из натурального бука, а не второсортной сосны, срубленной в районе Валдайской возвышенности. По всем правилам и законам доски эти должны были рассыпаться в прах ещё под рубанком умельцев, но опять же, в полном несоответствии с законами физики, продолжали нести на себе груз семьи зубного техника.

В отличие от законов физики, Тетельбойм демонстрировал завидную приверженность раз и навсегда усвоенным привычкам и лексикону.

— Мне кажется, он начал бриться, — ответствовал он, меланхолически наблюдая виртуальный мордобой в популярной телепередаче «Пополитика». — Как ты думаешь, эта левая сволочь-пидарас, или делается?