Любовь на троих

Его номер с сатанинскими тремя шестерками на конце всегда пугал ее, а он хвастался, что этот номер ему сделала одна девушка из сотовой компании и подарила на день рождения.

Он ходил в костюме индейца, говорил, что учился у Кастанеды, и еще много чего он говорит несчастным дурам всех возрастов, перед тем как утром попросить на такси, — так просит проститутка, даже если она накануне получила гонорар, за который можно долететь до Вены.

Он не был альфонсом в классическом смысле, он был идейным побирушкой, считал, что деньги зло, но только те, которые нужно зарабатывать самому, а чужие деньги он принимал снисходительно и как бы с отвращением. Когда они жили вместе, она заметила, что он никогда не платит, — то карты у него заблокированы, то бумажник украли, причин не платить было больше, чем написанных им стихов.

Стихи его никто не покупал, слушать не желал, и только бабы-дуры, которые его жалели, слушали его бред между половыми актами, когда он курил в постели и ронял пепел на дорогое белье.

Он еще писал на огромных холстах разную хуйню из переделанных русских народных пословиц, типа «на безрыбье и жопа соловей» или «на бесптичье и хуй водопровод», это он считал шедеврами актуального искусства и даже выставлялся в двух галереях своих наперсниц, женщин духовно богатых, но страшно одиноких.

Они даже нашли двух критиков, шведа и немку, которые написали о нем заметки, но славы он не снискал, хотел стать собакой, как Кулик, но миру вторая собака была не нужна, а исполнить роль кота он не мог, аллергия была у него на котов.

Деньги у него были, он когда-то управлял отделением крупного банка в провинции, украл кредит вместе с подельниками и сбежал в Москву скрываться от органов, но так глубоко зашифровался, что жил за счет женщин, а свои кровные держал до поры, когда пройдет срок давности по данному уголовному делу.

Он возникал у нее раз-два в месяц, плел очередную историю про бандитов, которые его удерживали, мылся, ел, пил, потом спал с ней впопыхах и исчезал утром, не забыв попросить немного денег.

Кате было стыдно за свою слабость, он уходил, она плакала, искала мучительно ответ, почему ей нравится быть жертвой, она искала причину своего мазохизма, зачем этот странный человек зашел в ее жизнь, где корень ее болезненной страсти приближать к себе всякое говно, плывущее к ее берегу.

В обед она проснулась, солнце пробилось сквозь балконную дверь, и легкая занавеска пузырилась парусом, она представила яхту в океане, где она скоро будет лежать на раскаленной верхней палубе, и капитан принесет ей ледяной мохито, капитан будет в белоснежных шортах, босиком и с улыбкой печального Малковича, она не любила голливудских карликов типа Круза и Питта, она любила взрослых мужчин, неспортивных, как Вуди Ален, и С.С. был из этой породы, и тут в дверь позвонили, грубо, решительно и надоедливо.

Она никого не ждала, но шкурой своей она почувствовала, что пришел ее скелет, он всегда приходит синхронно переменам в ее жизни, он звонил, она не открывала, он звонил опять, потом начал стучать ногой в дверь, потом зазвонил телефон, она увидела три шестерки и выключила телефон.

Он видел открытую балконную дверь, он знал все ее привычки, она всегда запирала все окна и двери, когда уходила.

С верхнего этажа спустился мужик с бойцовой собакой и сказал, что сейчас вызовет милицию, собачка грозно рычала, и скот сбежал вниз, поджав драный хвост.

Он еще с полчаса мотался под ее окном, не мог смириться с потерей добычи, а потом набрал какой-то телефон и уехал к очередной жертве демографии.

Катя пошла в душ и долго смывала следы фантомной грязи скотского общения, ее душа пела, она не уступила, один шаг к освобождению был сделан.

Через три дня она уезжала, и дел у нее еще осталось много.

Невидимый лев

С.С. сел в машину, водитель, как всегда, попытался обсудить новости, которые он часами слушал на «Эхе» и у Доренко, он был полон информационным дерьмом и желал вывалить его на голову умиротворенного С.С., но С.С. был строг и непреклонен.

Он не переносил это ебучее радио, где самоутверждаются люди, которых дома слушать не желают даже те, кому они приносят свою зарплату.

С.С. считал, что нормальный человек разговаривает только с теми, кого видит и слышит, нести всем подряд с утра до ночи всякую пургу считал болезнью, а публичную демонстрацию своих душевных надрывов и испускание ядовитых газов в пространство считал экологическим преступлением.

Он коротко сказал водиле: «Рули, ебаный политолог» — и закрыл глаза.

С.С. давно заметил, что, когда он закрывает глаза, к нему приходит невидимый лев, и он знает его, это его страх перед будущим.

Он не сошел с ума, всадники Апокалипсиса не скачут у него в голове, и он не смотрит передачи о конце света.

Просто ежедневная суета часто вводит его в ступор, вот ты живешь, закон не нарушаешь, заповеди соблюдаешь (не всегда и не все, кто не без греха), а беспокойство постоянно пронизывает холодным ветром.