Любовь напоказ

Просто в голове не укладывалось. Мой отец ни за что бы не…

Нужное слово никак не шло на ум. Все это казалось ужасной ошибкой. Бесконечным кошмаром.

Отец должен был уехать в командировку. В Огайо. Поселиться в местном отеле. Участвовать в переговорах, общаться с сотрудниками, решать финансовые вопросы. А не кататься ночами по кафешкам с какой-то незнакомой теткой. И уж точно не держаться с ней за руки.

Бекка была права – ночь действительно выдалась темная. И хотя я точно знал, что в той машине сидел мой папа, внутренний голос все нашептывал: а вдруг это не он? И я цеплялся за эту мысль, потому что замешательство куда лучше злости. Когда ты в замешательстве, все еще может разрешиться благополучно; ситуация не кажется черно-белой. И в этой неясной серости еще можно выцепить надежду, которая была мне так нужна.

Лучше уж так, чем убеждать себя в обратном – в том, что это и впрямь был он. Как тогда это понимать? Выходит, никаких командировок нет и в помине? Как так? Ведь он привозил сувениры из всех поездок. Но что кроме работы он делал вдали от дома? Чем занимался в свободное время?

Тут я вспомнил, что на прошлой неделе он вернулся из Нью-Йорка без подарков. А был ли он вообще в Нью-Йорке? Может, и нет. Может, он вообще никуда не уезжал. А?

А может, это правда не он.

Нет, он.

Он.

Утром голова болела так, точно мозги в блендере перемололи. Я проснулся от маминого сообщения. Она написала, что ушла на йогу, а потом поедет обедать. Домой вернется только через несколько часов. Тут на меня тяжелой стеной рухнуло осознание. Моя мама. Моя мама, так любившая отца. Моя мама, прожившая с ним почти двадцать лет. Я вдруг понял, что эта трагедия ранит не только меня. Но и ее.

И решил, что не буду рассказывать ей об увиденном. Пока не найду достаточно доказательств.

Мне нужны ответы.

Я принял душ, позвонил Бекке. Она тут же взяла трубку – наверное, все еще переживала за меня. Мне вспомнился ее голос из темноты, читавший книгу. Вчера он меня успокоил. Внушил мне уверенность. И того, и другого сегодня ужасно не хватало.

– Можешь ко мне прийти? – спросил я.

Через полчаса позвонили в дверь. На крыльце, согнувшись пополам, стояла Бекка.

– Привет, – прошептала она, запыхавшись.

– Бекка… ты что, бежала?

Она шагнула внутрь, пытаясь отдышаться.

– Д-д-да. Мне показалось, что дело срочное. А подвезти меня было некому. Ты как?

Я уставился на нее: на лоб налипли пряди волос, корпус наклонен вперед, точно она вот-вот потеряет сознание, рот распахнут в попытке восстановить дыхание. Эта девушка в прямом смысле слова прибежала ко мне через весь город. Вид у нее был неважный, хоть скорую вызывай, но даже в таком состоянии она переживала лишь обо мне. Я крепко обнял ее, прижав к груди, и положил подбородок ей на голову. И тут ко мне вернулось то же чувство, что я испытал вчера, когда она мне читала. То же спокойствие. Затишье посреди бури.

– Спасибо, – сказал я.

И отпустил ее. Бекка пригладила волосы. Щеки ее раскраснелись.

– Да ладно! Не за что! Как ты?

Я повел ее на кухню. Бекка все оглядывалась. Сперва я подумал, что она любуется домом – мама украсила его на славу, – но потом я заметил, что она украдкой проверяет комнаты и пытается рассмотреть что-то на втором этаже.

– Мы дома одни, – сообщил я.

Она заметно расслабилась.

Мы уселись за кухонный столик. Я поставил перед ней две бутылки воды – на всякий случай.

– Мне нужна твоя помощь, – признался я, когда она почти допила первую.

– Это как-то связано с твоим папой?

Я кивнул.

– Ты какие-нибудь детективы читала?

Оказалось, что да, еще как.

Мы начали с кабинета. Внутри я почувствовал себя странно – папа ведь строго-настрого запрещал нам сюда заходить. Я огляделся. Везде царил образцовый порядок. Книги расставлены по алфавиту, бумаги на столе лежат аккуратными стопками. Все блестит и сияет. Бекка сразу направилась к компьютеру, предложив проверить его расходы.

– Вход запаролен, – сообщила она, уставившись в экран. – Есть идеи?

Она была прям как настоящая Нэнси Дрю. И очень нравилась мне в этом амплуа.

Я подошел и встал рядом.

– Попробуй мое имя. – Она напечатала его. Поле ввода пароля окно стало красным и задрожало. Неверно. – Тогда «Уилла», это мамино имя. – И снова тщетно. Мы перепробовали дни рождения, годовщины, имена питомцев, которые жили у родителей. Ничего.

Тупик.

– Теперь что? – спросил я.

Бекка потерла ладони и положила на них подбородок, прикусив губу. Я заметил, что она часто так делает, когда уходит с головой в мысли. А иногда и во время чтения.

Я зачарованно уставился на ее губы, и тут она произнесла:

– Надо проверить кое-что такое, что можно выяснить и без компьютера. Во сколько у него вчера был вылет?

Я прочистил горло.