Любовь не ржавеет

― Расскажите мои обязанности.

Татьяна намек поняла, достала из шкафа папки, сноровисто разложила на столе и быстро начала объяснять:

― Здесь приказы. Составлять и печатать их должны вы. В этой папке хранятся входящие письма, в этой ― исходящие. Тут факсы. Вкладываете их в файлы и подшиваете. Вас же хранится и печать, но без подписи владельцев ставить её не имеете права. Ясно?

― Ясно, ― твердо ответила я, думая про себя, что все это не идет ни в какое сравнение с трудом учителя. Николай был прав, работать здесь значительно проще, чем учить детей.

― Теперь расскажите, как обращаться с техникой.

― Сами не знаете? ― хмыкнула Татьяна. ― Никогда на такой не работали? Вы, вообще, кто по специальности?

― Педагог.

― Учи-и-тельница? И собираетесь работать на фирме? Ну, не знаю... Чудит что-то Николай.

― Возможно, только я уже здесь и мне нужно освоить технику. Компьютер я немного знаю, но большим специалистом назвать меня трудно.

Татьяна кивнула и принялась скороговоркой перечислять, какие кнопки нажимать, что куда закладывать и в какой очередности.

― Минуту! Не так быстро, мне нужно это записать, ― остановила я её.

― Что тут писать? Все проще пареной репы! ― фыркнула она.

― Возможно, но чтоб не тревожить вас каждый раз, когда у меня возникнут затруднения, лучше запишу.

Татьяна пренебрежительно дернула плечом, однако подождала, пока я найду бумагу, и только потом начала говорить. Объясняла она толково, со знанием дела и я искренне похвалила ее:

― Вы очень хорошо во всем разбираетесь.

― Еще бы, я на этом месте два года просидела, ― неприветливо буркнула Татьяна.

― Отчего ж ушли? ― поинтересовалась я.

― Я, что, по своей воле в завхозы переквалифицировалась? Перевели, вот и работаю! ― взорвалась она.

― Давно?

― С сегодняшнего утра.

7

Оставшись одна, я убрала папки на место, села за стол и занялась своими заметками. Пока Татьяна была рядом, все казалось просто и понятно, но стоило ей уйти, как меня охватила паника. Пугали бесчисленные кнопки, я путалась в клавишах и молила Бога, чтоб до вечера не пришлось ими пользоваться. Не хотелось снова обращаться к Татьяне, которая, как я догадывалась, будет только рада позлорадствовать по поводу моей беспомощности. Это было слишком большим испытанием для моего самолюбия, проще было взять домой инструкции, самой в них разобраться и никого ни о чем не просить.

На столе затрещал телефон, от неожиданности я вздрогнула, но, когда подняла трубку, голос звучал вполне уверенно:

― Фирма «Гиперстрой». Приемная господина Сипягина. Слушаю вас.

В ухо загудел голос охранника:

― Пришли из милиции, говорят, по поводу убийства. Требуют Николая Яковлевича.

― Минуту, ― сказала я, нажала клавишу и переключилась на аппарат в кабинете начальника:

― Николай, из милиции пришли. Тебя спрашивают.

― Зови, ― устало отозвался он.

Я приказала охраннику пропустит пришедших и в следующую минуту в приемную вошли двое: тот тип в штатском, что накануне изводил меня вопросами и крепкий молодой парнишка в клетчатой рубашке и джинсах. Увидев меня, тип противно ухмыльнулся, и на лице у него появилось такое выражение, будто он узнал что-то очень интересное и крайне важное для себя. Я не забыла еще, как он допрашивал меня минувшим вечером, поэтому вместо приветствия кивком указала на дверь кабинета. Разрешением войти воспользовался только тип, молодой остался ждать в приемной. Он уселся в углу, сложил руки на коленях и затих. Подумав, что парень передо мной ничем не провинился, я решила быть приветливой:

― Хотите чаю?

Посетитель с интересом глянул на меня, потом добродушно улыбнулся:

― Не-е, жарко слишком для чая. На улице +27. Хорошо б чего-нибудь холодненького!

Я открыла холодильник и обнаружила там запотевшие бутылки с минералкой. Милиционер выпил воду залпом и с явным удовольствием, а опустошив стакан с благодарностью сказал:

― Спасибо, уважили. Я жуть как пить хотел, просто умирал от жажды.

― Не за что, ― улыбнулась я в ответ и с чувством выполненного долга.

Сидеть молча было скучно. Посчитав, что между нами возникло взаимопонимание, и было бы грешно этим не воспользоваться, я уважительно поинтересовалась:

― Опять по поводу убийства пришли?

Мальчишка свел на переносице светлые брови и, подражая кому-то из своего начальства, солидно проговорил:

― Нужно разбираться. Руководство давит, требует результатов.

― Конечно, убийство ― не шутка, ― понимающе поддакнула я.

Парнишка снисходительно глянул на меня:

― Убийство убийству рознь. Убийств у нас хватает, и никто особо не дергается. Не стали б и теперь, если б не Степана Щапова кокнули. Знакомых у него много осталось, вот и донимают.

Я понимающе покивала, а потом осторожно спросила:

― И, как думаете, за что его убили? Есть версии?

Уважительный тон, каким я к нему обращалась, польстил собеседнику и он стал выкладывать, что знал.

― Версий несколько. Может, его пришил кто из тех, с кем он по прежней работе сталкивался. Мы, конечно, эту версию проверим, только вряд ли она себя оправдает. Знаете, где его нашли?

― На заднем дворе, ― кивнула я.