Любовь – не сахар, сахар – не любовь (сборник)

Возраст всех убитых девушек (включая одну недобитую) колебался в диапазоне от 16 до 24. И я явно не проходила по возрастному цензу! Оставалось надеяться, что в темноте худо-бедно проканаю под малолетку…

В конце концов, не будет же маньяк спрашивать у меня паспорт!

* * *

Ближе к полночи я не выдержала и распечатала первую бутыль. Еще два часа спустя, существенно опорожнив оную, преисполнилась самыми черными пророчествами.

Где, черт возьми, написано, что убийца прогуливается тут каждый вечер? Не исключено, придется караулить его и завтра, и послезавтра… А если так пойдет и дальше, прежде чем умереть, я превращусь в конченую алкоголичку. Ибо, сидя ночью в пустом сквере в ожидании смерти, ничем иным заниматься невозможно, и в моем случае «лучше поймать птицу перепил, чем птицу недопил».

Я снова и снова с отвращением прихлебывала горькую водяру, чтобы набраться храбрости. Нет, мне не страшно было сидеть одной в безлюдном парке! Но я приходила в панический ужас от мысли, что рано или поздно придется вернуться домой, в мою пустую квартиру и…

…жить дальше!

Еще целый день. А возможно, еще и еще!

Серебряные аллеи мерно покачивались предо мной в ритме колыбельной. Золотые листья казались мертвенными и призрачными в прозекторском свете фонарей. Осенняя ночь окутала меня мокрым холодом, будто огромным влажным одеялом. И мир вокруг, безлюдный, черный, был точно срисован с моей души.

«Унылая душа, очей очарованье, приятна мне твоя прощальная краса…» – пьяно продекламировала я вслух, упиваясь жалостью к себе.

Слова растворились в пустоте. Она съела их раньше, чем они прозвучали.

– Девушка, вы не знаете который час?

Я резко обернулась. За моей спиной стоял мужчина лет сорока. И больше всего меня поразило то, как в этой чуткой, настороженной тишине, где даже сухое падение листа тянуло на громогласное шоу, он исхитрился подойти ко мне так неслышно и незаметно.

– Вы не знаете, который час? – повторил призрак.

Я машинально посмотрела на часы, затем на свою бутылку. Они свидетельствовали: время приближалось к половине третьего утра и второй трети «Столичной». Черт возьми, когда я успела столько выпить? Я, должно быть, уже пьяна до чертиков!

Мужчина терпеливо ждал ответа. Его улыбка с ровными зубами маячила у меня перед глазами – все остальное расплылось, как мокрая акварель.

– Два часа тридцать минут, – выговорила я с трудом.

– Поздно. Вам, наверное, уже пора быть дома, – заботливо сказал рот.

Я постаралась навести резкость.

Если я не сконцентрируюсь, все пропало. Нужно срочно выяснить: маньяк он или не маньяк? И, если маньяк, сказать что-то завлекательное. А если нет, отшить его поскорей, чтобы не отпугивал маньяка.

– Возвращаться домой – плохая примета, – лихо заявила я. И сделала еще глоток, сочтя, что это прекрасный тост.

Рот раскачивался напротив меня, словно маятник часов.

«Видала я мужчин без улыбок, а вот улыбку без мужчин…» – мелькнуло в голове.

Я осторожно сжала ее руками и попыталась намотать мысль на последнюю оставшуюся извилину. Незнакомец сел на скамейку рядом со мной – похоже, все-таки маньяк… Правда, на описание совсем не похож. На мужчине была кожаная куртка, не имеющая ничего общего с белыми доспехами принца. Впрочем, после такого количества водки без закуси я была уже непрошибаемой демократкой. Ну и пусть без пальто! Какая в три часа ночи разница? Главное – кто еще кроме маньяка будет клеиться к женщине в такое время суток? Значит, он – маньяк.

Слава богу, наконец-то!

– Вы хотите со мной познакомиться? – воскликнула я, не сумев сдержать радость.

– По правде говоря, да, – напряженно ответил мужчина, явно не понимая причин столь бурного восторга.

Стесняется, бедненький! Нужно его подстегнуть!

– А нет ли у вас желания сильно ударить меня по голове кирпичом вот сюда? – вежливо уточнила я, с трогательной готовностью подставляя ему затылок.

– Ну что вы… – промямлил он и попытался было встать, но я отчаянно вцепилась ногтями в его кожаный рукав.

Неужто он заметил, что мне не шестнадцать? Тогда все пропало!

– Я вам не нравлюсь? – Я подобострастно заглянула ему в глаза, безуспешно пытаясь собрать свою расплывшуюся пьяную морду в миловидное выражение лица.

– Ну почему же, вы очень хорошая девушка. – Произнося это, он изо всех сил пытался оторвать мои пальцы от своей куртки.

– Вот и чудесно, – затараторила я, решив, что надо как можно быстрее описать ему все прекрасные перспективы развития наших отношения, чтобы он не убежал по недомыслию. – Сейчас мы пойдем ко мне домой. Вы стукнете меня по голове кирпичом… Кирпичи лежат там, неподалеку, на стройке. Я сама принесу, можете даже не утруждаться. Только, пожалуйста, постарайтесь так, чтобы сразу насмерть… А потом, – поспешила обрадовать я его, – если хотите, можете меня изнасиловать! Мне не жалко!

Вместо этого он больно ударил меня по руке и, выплюнув мне в лицо «Сумасшедшая!» – кинулся наутек.

– Куда же вы?! – в истерике заорала я. – Как же я без вас умру?!

И, отшвырнув полупустую бутыль, рванула за ним.

* * *