Любовь не выбирают

— Как обычно: брат разозлился и потерял над собой контроль, — пожал плечами моран. — Да еще энергии у него прибавилось некстати. А ты просто оказалась не в том месте и не в то время. Еще чуть-чуть, и никакая богиня тебя не уберегла бы, потому что от нашей силы есть только одно спасение — бегство. Причем как можно более поспешное.

Я поморщилась.

— У вас же защита стоит на дворце. Твой брат утверждал, что ее вполне достаточно.

— Когда он спокоен, да. Но если вывести Таалу из себя или поранить, как это сделали одержимые, никакая защита не спасет. И вообще ничто… кроме меня.

Я подняла на морана настороженный взгляд.

— Ты действительно можешь забирать у него силу?

— Иногда, — снова оскалился Раалу и вдруг без предупреждения плюхнулся рядом со мной на диван. — Но не всю и не очень надолго.

— Почему? — спросила я, недоверчиво покосившись на откинувшегося на спинку и прикрывшего глаза нелюдя. — Таалу утверждал, что ты прекрасно справляешься.

Моран только фыркнул:

— Брат преувеличил. Пока у меня неплохо получается перехватывать излишки, однако его сила все еще растет. Пусть медленно и постепенно, но однажды мои резервы могут за ней не поспеть. Смерть… знаешь, она во многом похожа на море, ведьма. Ты когда-нибудь видела море?

— А ты? — невольно вырвалось у меня.

Раалу усмехнулся:

— Однажды. Темной-претемной ночью, когда мы с отрядом выбрались на поверхность.

— Зачем вам понадобилось выходить в верхний мир?

— Любопытство, — спокойно признался он. — Тогда я был моложе, чем сейчас. И сила моя была невелика, поэтому брат счел эту прогулку возможной. Тогда же я увидел настоящее море… и оно меня поразило.

Я слабо улыбнулась.

Да. Мне тоже всегда нравилось смотреть на воду.

Белый храм испокон веков стоит на вершине Туманной горы, и из его окон хорошо видна бескрайняя синь Черного моря. Иногда там бушуют шторма, и тогда вода в нем действительно чернеет, но чаще морская гладь чиста и спокойна. И я с детства люблю бродить по каменистому берегу, слушая мерный шелест волн.

— Оракул в чем-то был прав. Наша сила и впрямь похожа на воду, — после секундного молчания уронил моран. — Непредсказуемая и опасная. Иногда спокойная. Когда-то, наоборот, буйная. И, как настоящее море, она способна на внезапные шторма и приливы. Как ты догадываешься, во время шторма волны приобретают невероятную мощь и способны снести даже очень прочные укрепления… но, хоть это случается нередко, наш мир до сих пор стоит.

— Потому что за первым барьером всегда находится второй? А иногда и третий?

— Нет, — качнул головой моран. — Какой в них смысл, если самое мощное укрепление пало? Намного эффективнее создать не новый барьер, а глубокую пропасть, куда и уйдет большая часть этой силы.

Я помолчала.

— Надо полагать, ты и есть такая пропасть?

— Запасной сосуд, ты же слышала. С резервами, которые лишь немногим уступают резерву повелителя.

— Хм. Но тогда я не совсем понимаю, как между вами распределяется сила, — нахмурилась я.

Раалу издал странный смешок:

— Нет ничего проще. Таалу — живой барьер, за который Смерти обычно нет хода. Но, как ты уже видела, иногда барьера становится недостаточно, поэтому у нас есть запасной вариант. Та самая яма, куда уходит вода, если вдруг перехлестнет через ограждения.

Я озадаченно покрутила головой:

— Подожди-ка… хочешь сказать, что ты не всегда наполнен этой силой до краев? А следовательно, не так опасен, как повелитель?!

У Раалу дрогнули ресницы.

— Я силен лишь тогда, когда Таалу слаб. И слабею, когда к нему возвращается сила.

— То есть энергия Смерти гуляет между вами, как маятник?!

— Скорее, как вода, которую переливают из одного сосуда в другой. Думаешь, почему я большую часть времени разгуливаю по дворцу без доспехов?

Я пораженно замерла.

— То есть ты по большей части простой смертный, и лишь когда у Таалу случаются всплески, начинаешь представлять для остальных угрозу… Но почему так?! Мне казалось, если уж сила появилась, то она никуда больше не денется!

— Просто за приливом всегда следует отлив, — спокойно сообщил моран. — Это закон природы. А энергия Смерти, как и море, всегда стремится вернуться к источнику. Поэтому, когда Таалу успокаивается, сила вновь возвращается к нему. И ни одному из нас этот процесс не подвластен.

— То есть до следующего всплеска Таалу вновь становится единоличным владельцем этой силы? Неужели в тебе совсем ничего не задерживается? — усомнилась я. — Ведь если волна перехлестнула через ограждение, то она возвращается обратно в море совсем не такой, какой оттуда пришла.

— Что-то остается, конечно. То больше, то меньше. Но сколько способна прожить без дождя обыкновенная лужа? Сутки? Двое?

— Смотря какая лужа, — задумчиво отозвалась я, в который уже раз пересматривая свое отношение к моранам. — Некоторые не высыхают годами. А если прилив был хорошим, то даже в очень глубокой пропасти воды останется немало.