Любовь, опрокинувшая троны

Таким образом, каноническая версия событий отпадает сразу и однозначно – по медицинским показателям. Остается версия убийства.

Дабы определить виновника, просмотрим «Следственное дело».

В оном, как известно, отсутствуют первые страницы и протокол осмотра тела (мы уже знаем почему). А кроме того, в нем… совершенно нет интереса к убийству «царевича»! Возможные убийцы (лица, каковые находились рядом с «царевичем» в момент смерти) сказали, что жертва сама зарезалась – и комиссию эта странная отговорка вполне устроила! Помер – и ладно.

Интерес у следователей вызвал вопрос – зачем поубивали всех остальных?

В ходе допросов выяснилось:

1) Никто не знает, кто и когда ударил в набат. То ли это был поп Федот Огурец, то ли сторож Максим Кузнецов, то ли до убийства – то ли после. Комиссия разбираться не стала.

2) Никто из участников не имеет твердого алиби. То есть все выжившие утверждают, что в момент смерти царевича сидели по домам и кушали. Однако показания горожан, собранные в «Челобитной угличских рассыльщиков», указывают, что все участники побоища в момент преступления все-таки находились в кремле…

3) …и что царевич к моменту появления толпы был еще жив!

Сиречь, согласно утверждениям части свидетелей, царский дьяк Михаил Битяговский вовсе не прискакал в кремль после убийства на звук набата, а заблаговременно и без спешки «пришел с сыном в Дьячью избу, а подал весть Михаилу Битяговскому сытник Кирило Моховиков, что царевич болен черным недугом». После чего дьяк пошел к царице на двор разбираться с неожиданной проблемой, а его сын остался в Дьячей избе заниматься делами.

Царевич в это время – все еще жив, набат – молчит, паники и смуты – нет.

Однако и в этом парадоксе комиссия разбираться не стала.

Но вот что известно совершенно точно, безо всяких разночтений – так это то, что всех ключевых свидетелей событий, а также всех людей, способных опознать царевича, перебили братья Нагие и их слуги. Всех – начиная с царского дьяка, надзирающего за ребенком, и заканчивая слабоумной девкой, что захаживала к мальчику поиграть.

Между тем законы детективного жанра утверждают, что тот, кто убирает свидетелей, и есть преступник.

В самом деле, если некто убил царевича Дмитрия, важнейшей задачей для его родственников становится отлов преступников и соучастников живыми, развешивание их на дыбе над угольками и выпытывание имен заказчиков и посредников.

Нагие же, наоборот, режут всех так стремительно, что никто и мяукнуть не успевает!

Однако убийство дядюшками ребенка, который должен возвеличить их род, – это тоже из области абсурда! Правда, стоит только присмотреться к событиям чуть внимательнее, изучить мелкие детали, и ситуация начинает выглядеть уже не так однозначно.

Как поступает мать, если с ее ребенком случается беда? Кидается к дитю!

Как поступает хозяйка, если служанка портит ценную вещь? Лупит служанку!

Как поступила царица Мария, узнав о смерти мальчика? Принялась лупить няньку поленом! То есть отнеслась к трагедии как к серьезной «финансовой» потере – но не личной!

Как поступает семья со своим умершим ребенком?

Хоронит, обустраивает могилку или склеп, делает поминальные вклады, заботится о месте похорон.

Как поступил клан Нагих с убитым мальчиком?

Забыл в церкви, и его кто-то где-то закопал.

Во всяком случае, когда спустя пятнадцать лет князю Шуйскому понадобилась могила «царевича Угличского», ее в городе не нашлось. Для обретения мощей несчастному митрополиту Филарету, как он вспоминал в своей книге, пришлось заниматься «христианским колдовством»: