Любовь по обмену

В эту секунду телефон на столе начинает вибрировать, я подскакиваю и хватаю его. Мигает голубой значок одной из соцсетей. Захожу и проверяю сообщения.

Justin Renner: Привет, Зайка.

Сердце начинает биться, как бабочка в закрытой банке.

Открываю его профиль. Он пуст, в нем нет фотографий, аватарки, а из информации указан лишь San Diego State University.

Я: Привет. Откуда ты здесь?

Отправляю и, с трудом дыша, жду ответа. Джастин не заставляет себя ждать.

Justin Renner: Дима сказал, что у вас это самая популярная социальная сеть. Решил найти тебя здесь.

Я: Поздравляю, нашел.

Justin Renner: Не хочешь подышать свежим воздухом?

«Да, да, да, да!»

Я: Не знаю…

Justin Renner: Одевайся теплее, жду.

Окутывающая меня радость какая-то дикая, безмерная. Начинаю метаться по комнате и лихорадочно натягивать на себя спортивный костюм, теплые носки, затем еще одну кофту сверху и набрасываю на голову капюшон. Можно было бы сбегать за курткой, но вероятность разоблачения перед мамой слишком высока, поэтому отметаю эту идею сразу.

Закрываю комнату на замок, залезаю на стол, открываю створку и… вижу Джастина. Его глаза блестят в лунном свете какой-то необыкновенной, почти сапфировой синевой, уголки губ приподняты в приветственной улыбке, обнажающей белоснежные зубы, а от тела доносится приятный, немного пряный аромат геля для душа.

У меня начинает кружиться голова. «Мамочки, что же со мной такое?..»

– А это становится хорошей традицией, да? – усмехается парень, подавая мне руку.

Опираюсь на нее и выпрыгиваю на крышу. С удовольствием отмечаю, что парень тоже одет как капуста. Не мне одной пугать его своим видом.

– Скоро настанет зима и выпадет снег, – с досадой замечаю я, – будет скользко и очень холодно.

Джастин отпускает мою руку и прикрывает окно.

– Придется вылепить из снега уютный домик, – вздыхает он.

Мы молча идем к яблоне и садимся на дощечку. Плечом к плечу, как и много раз до этого. Порыв ветра, налетая, сдирает с ветвей большую охапку листьев и заставляет нас поежиться. Прячу пальцы в рукава и крепче обхватываю руками колени, чтобы не закоченеть.

– Почему ты не спишь? – спрашиваю.

Джастин пожимает плечами:

– Звонил сестре.

– Правда? – удивляюсь я.

– Да, – он кажется довольным собой, улыбается, – мы хорошо поговорили, и я даже отправил ей фотографии, который сделал сегодня. У нас перемирие.

– Ты… скучаешь по дому?

Джастин опускает голову, упирается лбом в колени и долго молчит, а когда поднимает лицо, я вижу, что он выглядит серьезным, как никогда.

– Да, – признается парень, – очень.

Понимающе киваю. Иначе и быть не могло.

– Но здесь мне тоже хорошо, – добавляет он и пристально смотрит на меня.

Эти слова почему-то заставляют меня улыбнуться.

Джастин

Две с половиной недели пролетели как один день.

Мучаю русский язык, он в свою очередь истязает меня. Бой пока кажется неравным, но я не сдаюсь даже после того, как выясняется, что чтение русских слов, на которые у меня уходит по несколько минут, – это только начало. Оказывается, нужно запоминать каждое из них: как пишется, как читается и почему в разговоре произносится совершенно по-другому.

Утром я слушаю лекции, из которых понятны лишь рисунки и графики, выводимые проектором на доску, а вечером Зое приходится объяснять мне все, что нам рассказывали, заново. С опасением жду, когда ее начнет бесить необходимость делать это ежедневно – пока, к счастью, этого не происходит, – терпению девчонки можно только позавидовать. Она постоянно успокаивает меня тем, что, повторяя материал, лучше его запоминает.

Днем у меня проходят занятия на английском языке по некоторым основным предметам. По их окончании я и группка таких же несчастных иностранных студентов идем в пыточную – к преподавателю, который учит нас русскому языку. Стресс, причиненный учебой, снимаю в кафе Маши и Димы – это стало уже почти традицией.

Мне нравится сидеть за столиком у огромного, во всю стену, окна и обсуждать случившееся за день. С этой позиции можно наблюдать за людьми на улице, проезжающими машинами, бойкими голубями на тротуаре, подбирающими крошки и подсолнечное семя, и любоваться редкими солнечными лучами, скользящими вниз по металлическим крышам домов.

Все непривычно. Все удивительно и интересно. Ничто не вызывает отторжения, а это самое главное. Мы пьем чай, много говорим и еще больше прикалываемся. Ребята часто просят меня произносить те или иные русские слова. Они не смеются над моими неудачами, и каждый из них отзывчив и старается мне помочь. Я вижу искреннюю радость от моих успехов на их лицах, и тогда все сомнения о том, что я делаю что-то не так или иду неправильным путем, растворяются вмиг.