Любовь по обмену

Несколько шагов, холодный влажный песок, в который проваливаются пятки, плеск воды, разрывающий тишину, и… я падаю в воду. Горячее тело ныряет в прохладу и проваливается сразу на глубину. Проворно отталкиваюсь ногами и выплываю.

Это ни с чем не сравнимо. Это чистый кайф!

Вода в реке жутко холодная, но я не мерзну. Она пахнет рыбой или чем-то вроде того и не удерживает меня на поверхности, как это обычно происходит в море. Волн тоже нет, лишь абсолютная гладь. Мелкая, едва различимая рябь проходит по поверхности, преломляя лунный свет, полоской протянувшийся вдоль реки.

Мы плывем и плещем водой друг в друга. Смеемся до хрипоты, обзываемся, снова ржем. Быстро окунувшись еще раз, выходим и идем обратно. Девочки снова послушно отворачиваются, позволяя нам пройти в раздевалку. Там, толкаясь, мы вытираемся, одеваемся и выходим к столу.

Только в этот момент я замечаю, что они переоделись в купальники и обернулись полотенцами. Зоя сидит на скамейке в красном купальнике, точно как в «Спасателях Малибу», и я не могу не отметить, что в этом одеянии хорошо видны все изящные изгибы.

Мы садимся за стол, выпиваем, болтаем. Точнее, я слышу, как они разговаривают, а сам про себя мечтаю о том, чтобы мне кто-нибудь вернул способность изъясняться членораздельно.

– Теперь наша очередь, – говорит Маша.

Они встают и проходят мимо нас. Как бы это ни выглядело, я не могу себя сдержать – провожаю взглядом круглую попку Зои, наполовину прикрытую полотенцем. Боже, как она двигается при ходьбе… Мне теперь самому бы чем-то прикрыться…

– Ага. Голову не поворачивает, зато глаза чуть за Зоей в баню не ушли! – Дима подвигает мне стакан.

– Иди ты, – беру пиво нетвердой рукой.

Делаю пару глотков и качаю головой.

– Да… – протягивает Калинин, – хочешь, спрошу, не нужна ли ей там помощь? Вдруг Зою некому попарить веником?

– Вот гад, – ржу я, толкая его в плечо.

-12-

Зоя

– Узнала сегодня, что у нашего Джастина нет девушки, – говорит Маша будто невзначай.

А мне стыдно. Теперь Ира тоже поймет, что я к нему неровно дышу.

– Была какая-то Флоренс, но они расстались.

Ира выливает на себя воду из тазика.

– Ух! – ежится. – Ничего, здесь быстро себе найдет кого-нибудь. Вон Вика своих симпатий совсем не скрывает!

Я поджимаю губы. Молчу. Мы встаем, берем полотенца и, вытираясь на ходу, выходим в раздевалку. Из предбанника раздается смех. Женский. Я сразу его узнаю. Вика. Не могла дождаться, пока придет их время? Обязательно нужно было вламываться к нам?

Надеваю на разгоряченное влажное тело спортивный костюм, беру под мышку пакет с купальником, ветровку и выхожу к ним. Девочки идут следом. Народу набилась целая куча: к столу не подойти, там, вероятно, происходит что-то очень интересное, потому что за спинами Костыля и Лысого, навалившихся на собравшихся, ничего не видно.

Вика замечает нас первыми:

– Девочки, проходите! Не переживайте, мы вас не выгоняем. Можете даже присоединиться к игре! – Она отклоняется назад, и я вижу лежащую на боку бутылку среди посуды, стаканов и нескольких мобильников.

Понимаю, что они играют в «бутылочку». Оглядываю собравшихся: компания Вики в полном составе, несколько ребят с филфака, Джастин, сидящий на том же месте, где и был, когда мы уходили в парилку. Сглатываю и не могу решиться, соглашаться на это или нет.

– Нет, спасибо, – бросает Маша, отходя в сторону, туда, где со стаканом возле маленького окошечка стоят Дима с Никитой.

Ира, повесив полотенце на плечо, тоже проходит мимо и присоединяется к ним. Мне следовало бы уйти, но я стою в замешательстве.

– Но… играют только свободные! – радостно сообщает Вика. – Только одиночки!

Звучит как приговор или упрек. Под звук вращения бутылки я делаю шаг в сторону, к окну.

– Она сказала, что это традиционная игра русских студентов, – тихо усмехается Никита. – Находчивая же баба!

– Почему они вломились? – пищу я, подходя к Калинину.

– Я говорил им, что они вконец охренели, – под громкие возгласы этих ненормальных отвечает Дима, – но наше время вышло, никуда не деться – правила.

Натягиваю на лицо маску безразличия. Какая мне разница? Сделаю лицо кирпичом и уйду.

Но звук остановившейся бутылочки и дикий визг заставляют обернуться. Я уже знала, что это произойдет. Предчувствовала. Донышко смотрит на Вику, горлышко – на моего американца. Мне хочется бежать, но я как в замедленной съемке стою и наблюдаю за происходящим.

Она смеется, делает вид, что смущена, затем бесцеремонно наклоняется на стол грудью и тянет к нему свои лапы. Джастин выглядит немного растерянным, улыбается, подставляя то ли щеку, то ли подбородок, но ее руки уже у него на скулах, пальцы впиваются в кожу, а наглый рот накрывает его пухлые губы. Все происходит так медленно, словно специально, чтобы сделать мне больнее.